"Питер Кэри. Моя жизнь как фальшивка " - читать интересную книгу автора

- Побаивался? Нет. Она хотела жить на всю катушку-ла. Слейтер прав: она
была чили-пади. Все готова перепробовать. Кем вздумает стать - тем и станет.
Чего захочет, то и получит. Жизнь с Нуссеттой - приключение. Не только
ступка и пестик, а всё. Вверх-вниз. С работой - то же самое. Снимает черт-те
как, продукт не в фокусе. Зато в обществе - неизменный успех.
- И вы стали ее любовником...
- О, у нее и другие были, - уточнил Чабб. - Она любого козла доводила
до макан. Если б я влюбился, она бы и меня с ума свела. Но я ей недостаточно
доверял, чтобы еще и влюбиться.
- Можно подумать, вы заслуживали доверия, мистер Чабб!
- Вы о сексе? Чаще всего по ночам я писал. - Он с улыбкой похлопал
рукопись. - "Поэтому любите одиночество и встречайте боль, которую оно Вам
причиняет, звучной и красивой жалобой" *.
______________
* Р.M. Рильке. "Письма к молодому поэту", 4

Я прекрасно помнила слова Рильке, но из уст Чабба они звучали
непривычно и тревожно.
- А как проводила ночи Нуссетта? - спросила я.
- Кто знает? Телефона-ла не было. Если она хотела поговорить со мной,
ей приходилось брать такси... Однажды влетела ко мне:
- Скорее, скорее, меня парень ждет в баре.
Два часа ночи! Я обозлился, но она подняла шум, а Блэкхолл, небось,
подслушивал, приложив к стене стакан. Я надел башмаки. По шоссе, через
Сиднейский мост, мимо Вулумулу до Кингз-Кросс. Уах! Паршивая забегаловка.
Один человек за столом. Совершенно лысый. Темные пронзительные глазки.
Подбородок, лоб, нос - все огромное.
- Узнаешь товарища детских игр? - спросила Нуссетта.
Это был тот безумец, мем. Он обрил голову.
- Это мой друг Боб Маккоркл, - сказала Нуссетта. Ей пока было невдомек,
какую глупость она учинила, но сейчас она была шалуньей. - Вот видишь,
дорогой, ты вовсе не фальшивка.
Я готов был развернуться и уйти, но побоялся их обидеть. В другой
обстановке я бы проявил большую решимость, но на Кингз-Кросс в три часа
ночи? Сплошь девки и урки - тут что угодно может с человеком произойти. Я
присел за стол и выпил стаканчик паленого бренди. Нуссетта болтала все лаги.
Она, мол, использовала этого безумца как модель, и клиент чуть не чокнулся
от злости, увидев контрольки: "За что я тебе плачу? - орал он. - Двести
фунтов, а ты одела этого... этого убийцу в мой лучший сюртук!"
Нуссетта понимала, что все это нам неинтересно, однако продолжала
болтать, а безумец тем временем перегнулся через жирный пластмассовый столик
и ухватил цепкими пальцами мое запястье, как тогда, на кладбище.
- У вас осталась одна моя вещь, - сказал он.
- Понятия не имею, о чем вы.
- Три месяца назад, - продолжал он, - я попытался оформить паспорт. У
меня потребовали свидетельство о рождении.
Глаза его полыхнули такой яростью, что и храбрейшее сердце сжалось бы.
У меня нет вашего свидетельства о рождении, Щан.
Он сжал руку сильнее, и я вскрикнул от боли. Очень тихим, но оттого еще
более страшным голосом он продекламировал три строки "Потерянного рая":