"Питер Кэри. Моя жизнь как фальшивка " - читать интересную книгу автора

- Слейтер издевался надо мной - так или нет?
- Вы о чем?
- Когда сказал, что мечтал переспать с ней.
- Каким образом это вас задевает?
Как всегда, Чабб ушел от прямого ответа.
- Все хотят, чтобы пара была схожей, нет? Чтобы люди были сама-сама, он
и она - одинаково привлекательны. Так вот, Нуссетта была гораздо красивей
меня. Никакого спора-ла.

17

- Без Нуссетты не вышло бы всей истории, - предупредил меня Чабб. -
Если б не она, я бы не сидел сейчас тут, это уж точно. Я был бы свободен.
Разве он не свободен? Пока он ничего не объяснял.
- Нуссетте, - продолжал он, - было всего двадцать четыре года, но как
она рисовала. У нее уже была репутация-ла, можете мне поверить.
И в самом деле, позднее, побывав в Национальной галерее Австралии, я
убедилась, что Чабб отнюдь не преувеличивал. Хотя со временем творчество
Нуссетты сделалось непереносимо вторичным, ранние работы были намного
крепче: небольшие, совершенно абстрактные рисунки, немного напоминающие
британских и русских конструктивистов. Работы в Галерее были подписаны
Нуссеттой Марксон, русской австралийкой, хотя на Коллинс-стрит она считалась
польской еврейкой. Возможно, прав историк Джон Финч, утверждавший в недавней
работе, что на самом деле ее звали Мэри Моррис и она родилась в Вангаратте,
однако в пору знакомства с Чаббом Нуссетту считали европейкой. По-английски
она говорила с акцентом, вставляя французские словечки и обороты, и однажды
получила приз в двадцать фунтов, целиком прочитав наизусть "Цветы зла".
Такие женщины окружают себя поклонниками из самых отчаянных и дерзких и
не устают подталкивать их на все новые глупости. Нуссетта Марксон подбила
Альберта Такера залезть на крышу Парламента штата, но для начала проделала
это сама. По словам Чабба, она славилась также привычкой пользоваться
мужской уборной в отеле "Австралия", и отнюдь не в те часы, когда уборная
пустовала. У нее были романы со многими известными критиками и художниками,
в том числе - с Гордоном Фезерстоуном и Дэвидом Вайссом.
В годы войны Нуссетта была марксисткой, а потому Чабб с удивлением
прочел ее имя на доске объявлений, где вывешивались задания внештатникам его
рекламного агентства: "Фотограф: Нуссетта Марксон".
- Уах! Я глазам своим не поверил, - сказал он. - Просто невероятно.
Любопытство привело его в студию на Кент-стрит - в закопченный
промышленный район, сплошь застроенный красильнями и складами шерсти. В
белостенной мансарде четырехэтажного дома он обнаружил былую марксистку,
которая профессионально готовила снимки для журнала "Вог".
Всего два месяца назад, в Мельбурне, эта красотка с тонкой талией и
длинными каштановыми волосами носила широкие крестьянские юбки, оборки
раздувались, играли на ходу. У нее были необыкновенно длинные ноги, и если в
студии она порой надевала тапочки, в город Нуссетта выходила только на
шпильках. В Сиднее она предстала перед Чаббом с наголо стриженной головой,
словно девица, которую поймали на связи с врагом - а с точки зрения ее
политических убеждений, так оно и было. Юбка исчезла, сменившись брюками и
длинной, приятной на ощупь блузой. Только расцветка напоминала о прежней