"Питер Кэри. Моя жизнь как фальшивка " - читать интересную книгу автора

Пестрые крыши, высокие снежные шапки вдали, -
Отраженье в стоячей воде:
Не зная, что это - видение Дюрера.
И снова я - скупщик краденого,
Грабящий сны мертвецов,
Я прочел в книге: искусство - великий труд,
Но кто бы не сказал, что невежда твердит
Чужую мысль, и - все тот же
Черный лебедь чуждых мне вод.

То были стихи, написанные Чаббом, но - совсем другие стихи. Он
задумывал пародию, каждая строка здесь была ключом к выстроенной им сложной
загадке, но безумец, не меняя ни слова, переиначил весь текст. Подделка
стала правдой, гимном самоучки, провинциала, безумного, больного антипода.
- Боже мой! - вырвалось у Чабба. - Что сказал Вайсс, когда услышал это?
- Назвал меня фальшивкой.
- И вы тогда...? - с ужасом спросил Чабб. Он понимал, что сейчас
последует признание, а за ним, скорее всего, - расправа.
- Я показал ему кусок скальпа, который срезал с головы Фогельзанга.
- И?
- Он попытался убежать от меня, - устало сказал Маккоркл. - Я пошел за
ним, словно за котенком, который удрал из корзинки. Он пытался вылезти в
слуховое окно. Я крикнул вслед, что ничего плохого не сделаю, но он стал
просить меня, чтобы я больше его не мучил, он и так страдает, как ни один
человек на свете, когда же его оставят в покое? И про вас тоже. Он назвал
ваше имя, сказал - вы меня создали, сложили по частям. Он выкрикивал все
это, протискиваясь в окно. Клянусь, я и близко к нему не подходил. Зачем-то
он полез через верхнюю фрамугу, но табурет под ним покачнулся, упал, Вайсс
рухнул вместе с ним и со всего маху ударился головой о стенку. Так он погиб.
- Да, это я убил его, - завершил свою повесть Маккоркл и, опустошенный,
выронил руку Чабба.
В отеле "Мерлин", в номере 604, Кристофер Чабб повернулся ко мне и тоже
развел ладони с въевшимся в линии судьбы и любви машинным маслом.
- Он отпустил меня, - повторил Чабб. - Я кинулся в ночь, точно кролик.
Упал, покатился, вскочил и побежал дальше... Наутро я очнулся с вывихнутой
лодыжкой и синяками на лице, но твердо решил уехать. Собрал свой мешок,
дотащился до Спенсер-стрит и выложил три фунта за билет второго класса до
Сиднея.

16

В тот грозовой день в Куале-Лумпур я не еще не догадывалась, какой
талант обнаружу в рукописи Маккоркла. Пока я видела только фантастическую
ауру, не проникла дальше панциря, то есть - узнала историю текста. И этот
панцирь, и содержимое до крайности заинтересовали меня, однако, учитывая
склонность Чабба к мистификациям, я держалась настороженно. Таким образом, я
сама превратилась в фальшивку, я притворялась, будто пишу его историю -
знать бы тогда, что тринадцать лет спустя, в сторожке усадьбы Антрима, я
сяду записывать его рассказ и многое сверх того.
Тогда я еще не понимала, с чем играю, не могла и подозревать, что по