"Питер Кэри. Моя жизнь как фальшивка " - читать интересную книгу автора

"Геральд", все о непристойных стихах!" Если бы полисмен ехал на своей машине
или взял такси, выследить его было бы не так легко, но, как любая дешевая
сявка, он сел в трамвай, 15-й номер, и с этой минуты я не упускал его из
виду. Птичья Песенка себе купил билет до Глен-Айрис, протиснулся в
центральную открытую часть вагона и стоял себе среди мужиков, яйца
почесывал. Я тоже взял билет до Глен-Айрис и сел в застекленном отсеке
вместе с женщинами. Квочки не обрадовались моему вторжению в курятник, но
сколько б эти дуры ни пыхтели, ни ворчали, я с места не подымался. Терпеть
их не могу - губы гузкой, ручки крепко сжимают ридикюль.
- В тот момент все мои планы сводились к тому, чтобы избавить моего
издателя от новых унижений. Я твердо решил: на следующий день такое не
должно повториться.
Тут Чабб спросил: неужели он - Маккоркл, и в ответ получил орлий
непостижимый взор и яростный клекот:
- Он и есть!
К тому времени Маккоркл успел довольно далеко увести Чабба к северу, и
кладбище, которое казалось поначалу надежным убежищем, теперь таило угрозу.
Чабб не на шутку встревожился, и его опасения заметно усилились, когда
безумец почти бегом увлек Чабба с асфальтовой дорожки на болотистую,
хлюпавшую под ногами лужайку и разразился страстной речью:
- Вы когда-нибудь читали статью "издатель" в Оксфордском словаре?
Прочтите - вы будете поражены. "Человек, чья профессия заключается в выпуске
книг... Кто берется за печатанье и создание копий подобных произведений и
распространение их среди книготорговцев и других продавцов или среди
общественности". Кто посмел написать подобную чушь? - прогремел великан, и
голос его эхом разнесся среди гробниц. Кипарисовая ограда заслоняла от глаз
пожелтевшие небеса... Можно подумать, никто из этих оксфордцев в глаза не
видал издателя, мать их! - продолжал безумец. - Вот вы - знаете, кто такой
издатель? Очень надеюсь, что знаете!
- То был не простой вопрос, - сказал мне Чабб. За неправильный ответ
безумец мог, того гляди, удавить его.
- Друг? - осторожно предположил он. - Защитник творчества?
- Вот именно, друг! Защитник. А этот топтун хотел засадить его в
тюрьму. Разве мы такое потерпим? Будем стоять и смотреть, как вершится
злодеяние? Разве французы смирились бы с подобным? - возопил Маккоркл,
пролагая себе путь по влажной земле среди старых, ушедших в землю могил и
ржавых оград, давно заросших чертополохом. - Разве в цивилизованной стране
за это судят? Я готов возненавидеть свою родину! Я хотел возвысить голос, а
эти фашисты выволокли меня из зала. Теперь я прятался от него в трамвае,
сидел, словно старый варан среди квочек. Фогельзанг стоял посреди вагона и
всю дорогу до конечной станции читал в "Геральде" отчет о собственных
подвигах.
Он вышел; я последовал за ним. Вы-то не знаете, кем слывет Фогельзанг в
районе Сент-Кильда - работящие девушки называют его "Убивцем", но я-то
нисколько не боялся, так и шел по пятам в трех ярдах, пока детектив не
остановился у садовой калитки. Отворив калитку, он повернулся и поглядел мне
прямо в глаза.
Он думал, что с меня и этого хватит, но он прежде не связывался с
поэтами. Фогельзанг и не догадывался, что его ждет.
Я зашагал дальше, нашел кафешку, где работал невеликий собой мигрант в