"Питер Кэри. Моя жизнь как фальшивка " - читать интересную книгу автора

Чаббу казалось, что эти слова, часть жестокого и остроумного розыгрыша,
высечены в граните вечным укором ему, как преступление надзирателя из
"Исправительной колонии" Кафки было вытатуировано на его теле.
Простой сосновый гроб опустили в могилу, провожающие вернулись в
"Латинское кафе" читать стихи, плакать, а там и драться во славу покойного
друга. Какая-то часть души влекла Чабба за ними - принять кару и покончить с
этим, но для этого требовалась кожа потолще, чем у него, а потому он побрел
вглубь кладбища.
С утра шел дождь, воздух пропах грязью и дымом, поднимавшимся из
каминов Карлтона; Чабб споро шагал в северный конец кладбища, к так
называемому "детскому участку", возникшему после эпидемии "испанки" в 1921
году. Позднее, когда сам он стал отцом, это место приводило его в ужас, но
тогда лишь здесь он мог привести мысли в порядок.
Шаги он услышал прежде, чем увидел преследователя. Знакомый звук -
башмаки, экономии ради подбитые металлическими подковками, примета
мещанства, ненавистная Чаббу и привычная его матушке. Звук приближался, Чабб
понял, что ускользнуть сумеет, лишь обратившись в бегство, а с него уже
хватало унижений. Он свернул на поперечную дорожку и остановился; обернулся,
готовый принять свою кару, какой бы она ни была.
Когда преследователь показался из-за угла кипарисовой изгороди, Чабб
узнал безумца, который устроил сцену в суде. Может, и не великан, но почти
семи футов ростом. В тот раз Чабб услышал сильный австралийский акцент и
решил, что парень - трудяга, не из интеллигенции, а потому хороший черный
костюм его удивил. Длинные, струящиеся волосы оттеняли мраком бледную кожу и
резкие черты лица, на котором каждая деталь выделялась размером и формой:
сильный подбородок, резко выдающийся вперед нос, выступающие скулы, высокий
лоб, густая грива откинута назад. Мощное лицо - мужественное, полное ума и
гнева.
Незнакомец протянул руку - приветливо, как сперва показалось Чаббу, -
но вместо рукопожатия крепко ухватил его за правую ладонь и потянул за
собой. Вырваться Чабб не мог, сколько ни бился, так что едва незнакомец
поволок его по асфальтовой дорожке, ему оставалось разве что звать на
помощь.
- Чего вам надо? - спросил он.
- Я тут других засранцев от тебя не отличаю, - сказал ему чужак, -
поскольку ты один - ублюдок, вроде меня.
С этими словами он грубо дернул Чабба за руку. Спотыкаясь на ухабах
дорожки, он продолжал говорить:
- Поганый детектив, мать его! Ненавижу! Фогельзанг! Черт, подходящее
имечко для ненавистника стихов - "птичья песенка" по-немецки. Надеюсь, хоть
это тебе известно? Птица! Если этот урод - птица, то коршун, не иначе.
Печенку вырвет у человека живьем! Я этого терпеть не стал.
- И мне это не понравилось! - подхватил Чабб. Великан на миг запнулся и
сморгнул, но не прервал монолог.
- После того как меня вывели из этого, с позволения сказать, суда, -
продолжал он, - я еще покрутился на Уильям-стрит, повысматривал, куда
двинется мистер Птичья Песенка, потому что решил покарать его судом
Искусства. Выследить его было нетрудно - с его-то квадратной головой и
утиной походкой. Он спустился под горку к Суонстон-стрит, прошел мимо этих
гомиков, что газетами торгуют. Они вопили: ""Геральд", "Геральд", покупайте