"Питер Кэри. Моя жизнь как фальшивка " - читать интересную книгу автора Чаббу казалось, что эти слова, часть жестокого и остроумного розыгрыша,
высечены в граните вечным укором ему, как преступление надзирателя из "Исправительной колонии" Кафки было вытатуировано на его теле. Простой сосновый гроб опустили в могилу, провожающие вернулись в "Латинское кафе" читать стихи, плакать, а там и драться во славу покойного друга. Какая-то часть души влекла Чабба за ними - принять кару и покончить с этим, но для этого требовалась кожа потолще, чем у него, а потому он побрел вглубь кладбища. С утра шел дождь, воздух пропах грязью и дымом, поднимавшимся из каминов Карлтона; Чабб споро шагал в северный конец кладбища, к так называемому "детскому участку", возникшему после эпидемии "испанки" в 1921 году. Позднее, когда сам он стал отцом, это место приводило его в ужас, но тогда лишь здесь он мог привести мысли в порядок. Шаги он услышал прежде, чем увидел преследователя. Знакомый звук - башмаки, экономии ради подбитые металлическими подковками, примета мещанства, ненавистная Чаббу и привычная его матушке. Звук приближался, Чабб понял, что ускользнуть сумеет, лишь обратившись в бегство, а с него уже хватало унижений. Он свернул на поперечную дорожку и остановился; обернулся, готовый принять свою кару, какой бы она ни была. Когда преследователь показался из-за угла кипарисовой изгороди, Чабб узнал безумца, который устроил сцену в суде. Может, и не великан, но почти семи футов ростом. В тот раз Чабб услышал сильный австралийский акцент и решил, что парень - трудяга, не из интеллигенции, а потому хороший черный костюм его удивил. Длинные, струящиеся волосы оттеняли мраком бледную кожу и резкие черты лица, на котором каждая деталь выделялась размером и формой: лоб, густая грива откинута назад. Мощное лицо - мужественное, полное ума и гнева. Незнакомец протянул руку - приветливо, как сперва показалось Чаббу, - но вместо рукопожатия крепко ухватил его за правую ладонь и потянул за собой. Вырваться Чабб не мог, сколько ни бился, так что едва незнакомец поволок его по асфальтовой дорожке, ему оставалось разве что звать на помощь. - Чего вам надо? - спросил он. - Я тут других засранцев от тебя не отличаю, - сказал ему чужак, - поскольку ты один - ублюдок, вроде меня. С этими словами он грубо дернул Чабба за руку. Спотыкаясь на ухабах дорожки, он продолжал говорить: - Поганый детектив, мать его! Ненавижу! Фогельзанг! Черт, подходящее имечко для ненавистника стихов - "птичья песенка" по-немецки. Надеюсь, хоть это тебе известно? Птица! Если этот урод - птица, то коршун, не иначе. Печенку вырвет у человека живьем! Я этого терпеть не стал. - И мне это не понравилось! - подхватил Чабб. Великан на миг запнулся и сморгнул, но не прервал монолог. - После того как меня вывели из этого, с позволения сказать, суда, - продолжал он, - я еще покрутился на Уильям-стрит, повысматривал, куда двинется мистер Птичья Песенка, потому что решил покарать его судом Искусства. Выследить его было нетрудно - с его-то квадратной головой и утиной походкой. Он спустился под горку к Суонстон-стрит, прошел мимо этих гомиков, что газетами торгуют. Они вопили: ""Геральд", "Геральд", покупайте |
|
|