"Питер Кэри. Моя жизнь как фальшивка " - читать интересную книгу автора

рот сжался, точно кошелек скупой вдовицы. Пугающее превращение, и вовсе не
по себе мне стало, когда я догадалась, что он изображает "сестру".
- Беатрис Маккоркл, - возвестил он гнусавым жеманным голосом
необразованной женщины, более всего хлопочущей о соблюдении приличий. -
"Глубокоуважаемый сэр, разбирая вещи покойного брата, я обнаружила
написанные им стихи".
Это представление напомнило мне жутковатый спиритический сеанс, на
котором я как-то раз побывала в Пимлико: старуха из Уэльса внезапно
заговорила, словно молодой щеголь. Та перемена была достаточно страшной, но
спектакль, что разыгрывался перед моими глазами на тартанных берегах
"Горного ручья", затмил ее. Передо мной сидел все тот же Кристофер Чабб - в
одежде не по размеру, с большими, веснушчатыми руками, - но голос исходил из
другого тела и другой эпохи. Его речь полностью избавилась от местных
словечек - подобную метаморфозу мне еще не раз предстояло наблюдать. Портрет
"сестры Маккоркла" вышел так глубок и точен, что я заподозрила, не матушка
ли Чабба стала ненавистным прототипом.
- "Сама я в поэзии не разбираюсь, - продолжал голос Беатрис, - но друг,
которому я показала эти стихи, считает их очень хорошими и уговаривает
опубликовать. По его совету посылаю их на ваш суд... Было бы весьма любезно
с вашей стороны, если б вы меня известили, годятся ли они для журнала.
Поскольку сама я не имею отношения к словесности, не стану делать вид, будто
понимаю творчество брата, однако я считаю своим долгом как-то им
распорядиться. Мой брат Боб последние годы держался особняком и ничего не
говорил насчет стихов. Перед смертью, последовавшей в июле, он несколько
месяцев тяжко хворал, и это могло отразиться на его суждениях... Прилагаю
марку на 2 1/2 пенса для ответа, и вы меня весьма обяжете. Искренне ваша,
Беатрис Маккоркл".
В эту минуту Чабб, уписывающий сэндвич с огурцом, казался чудовищем -
антисемит, затеявший опасную провокацию: и кого он пытается обмануть
"любовью к истине и красоте"? Темперамент Вуд-Дуглассов закипал во мне,
только пар не шел из ушей. Я бы как следует его припечатала, если б не
вмешался швейцар-сикх - тот же, что встречал нас в злосчастную ночь
прибытия.
- Ваш друг, - возвестил он. - Мистер Слейтер! Он очень болен. Вам надо
идти к нему.

7

СЛЕЙТЕР ЖДАЛ МЕНЯ В ДВЕРЯХ. Лицо зеленое. Из сумрачной комнаты за его
спиной неприятно веяло плохо проветренной уборной.
- Ты уж прости, - сказал он, забирая последний мой "энтеровиоформ". -
Я - эгоистичная тварь, признаю.
Стоя на пороге, он проглотил таблетку и даже не стал запивать.
- Хоть бы не амебная дизентерия, - продолжал он. - Один раз у меня была
амебная. За неделю два стоуна * в весе потерял. Тогда уж точно понадобится
врач, а они тут с тебя шкуру живьем сдерут, как узнают, что ты англичанин.
Китайцы - и те лучше.
______________
* 12,7 кг.