"Филип Керр. Реквием по Германии ("Берни Гюнтер" #3) " - читать интересную книгу автора

его вторая ошибка, но в краткое мгновение замешательства я этого не понимал.
Вдруг он дико вскрикнул и отшатнулся от меня, вскинув руки - кончики
растопыренных пальцев залила кровь, и я вспомнил о бритвенных лезвиях,
как-то давно зашитых под лацканами как раз для такого случая.
Следующим ударом я повалил солдата на пол, и половина его туловища
оказалась по ту сторону распахнутой двери вагона мчащегося на полной
скорости поезда. Лежа на его брыкающихся ногах, я старался помешать ивану
удержаться в вагоне. Его липкие от крови пальцы скользнули по моему лицу, а
затем отчаянно сцепились у меня на шее. Он с силой сжал пальцы, и в горле у
меня захлюпало, точно кипяток в кофеварке "Экспресс".
Несколько раз я резко ударил его в подбородок, а затем ребром ладони по
шее. Его голова откинулась навстречу свистящему потоку ночного воздуха.
Переводя дух, я вздохнул.
И вдруг Жуткий звук ударил мне в уши, точно перед лицом разорвалась
граната. На секунду его пальцы, казалось, разжались. Я не сразу понял, что
солдату снесло голову либо деревом, либо телеграфным столбом.
Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Я ввалился в вагон настолько
обессиленный, что не смог сдержать приступа тошноты. Я согнулся пополам, и
меня вывернуло на мертвое тело.
Через несколько минут, придя в себя, я сбросил с поезда труп, карабин и
потянулся за вонючей шинелью ивана, но она оказалась подозрительно тяжелой.
Обшарив карманы, я обнаружил сделанный в Чехословакии автоматический
пистолет 38-го калибра, несколько наручных часов, по всей видимости
краденых, и полупустую бутылку "Московской". Решив оставить себе пистолет и
часы, я откупорил водку, протер горлышко и поднял бутылку к морозному
ночному небу.
- Храни тебя Боже, - сказал я по-турецки и сделал изрядный глоток,
затем, выбросив бутылку и шинель, закрыл дверь.
Когда на железнодорожной станции я покинул поезд, в воздухе кружили
крупные хлопья снега, напоминая мне клочки корпии. Между станцией и дорогой
намело невысокие сугробы-трамплины. Похолодало, и небо тяжело нависло над
городом. Густой туман плыл вдоль запорошенных снегом улиц, словно сигарный
дым над хорошо накрахмаленной скатертью. Поблизости одиноко мерцал уличный
фонарь, около него я и столкнулся с британским солдатом, возвращавшимся,
пошатываясь, домой с несколькими бутылками пива в каждой руке. Когда он
взглянул на меня, смущенная пьяная усмешка на его лице сменилась
настороженным выражением, и он испуганно выругался.
Я быстро прошмыгнул мимо него и услышал звон разбившейся бутылки,
выскользнувшей из его пальцев. Внезапно мне пришло в голову, что мои руки и
лицо перепачканы кровью ивана да и моей собственной. Должно быть, я выглядел
как Юлий Цезарь в предсмертной тоге.
Нырнув в ближайшую аллею, я умылся снегом. Казалось, он удалил с моего
лица не только кровь, но и кожу, и, по всей видимости, оно осталось таким же
красным, как и было до этого. Я продолжил путь и добрался до дома без
приключений.
Уже перевалило за полночь, когда я плечом открыл входную дверь. Войти,
по крайней мере, было легче, чем выйти. Ожидая увидеть жену в постели, я не
удивился темноте, но в спальне никого не было.
Прежде чем раздеться, я вынул содержимое из карманов. Выложив на
туалетный столик часы ивана - "Ролекс", "Микки-Маус", золотой "Патек" и