"Филип Керр. Реквием по Германии ("Берни Гюнтер" #3) " - читать интересную книгу автора

выпуская ивана из виду. Новости большей частью касались преступлений:
изнасилования и ограбления в Восточной зоне стали таким же обычным делом,
как и дешевая водка, без которой, в свою очередь, не обходилось ни одно из
этих происшествий. Иногда казалось, что Германия все еще находится в
кровавых объятиях Тридцатилетней войны.
На пальцах одной руки я мог пересчитать женщин, не подвергнувшихся
насилию или приставанию со стороны русских. И даже если сбросить со счетов
фантазии нескольких неврастеничек, все равно число сексуальных домогательств
ошеломляло. Моя жена знала нескольких девушек, на которых напали совсем
недавно, накануне тридцатой годовщины русской революции. Одну из них
изнасиловали по меньшей мере пятеро солдат Красной Армии в полицейском
участке в Рангсдорфе, и, кроме всего прочего, она заболела сифилисом.
Девушка пыталась было завести уголовное дело, но ее подвергли
принудительному медицинскому обследованию, да еще и обвинили в проституции.
Кое-кто поговаривал, что иваны издеваются над немецкими женщинами в пику
более удачливым британцам и американцам.
Жалобы в Советскую комендатуру на то, что вас ограбили солдаты Красной
Армии, были абсолютно напрасны. Вас там попросту информировали: "Все, что
имеет немецкий народ, - это подарок от народа Советского Союза". Под этим
лозунгом творился повальный разбой по всей зоне, и вы считались
счастливчиком, если после ограбления остались живы. Поездки в зону по
степени опасности можно было смело сравнивать с полетом на "Гинденбурге".
Пассажиры поезда Берлин - Магдебург, например, были раздеты донага и
сброшены с поезда, а дорога из Берлина в Лейпциг считалась настолько
опасной, что поезд зачастую сопровождал конвой. Печально известными стали
семьдесят пять ограблений, совершенных бандой "Голубой лимузин",
действовавшей на участке железной дороги Берлин - Михендорф и одним из
главарей которой был заместитель начальника потсдамской полиции, находящейся
под советским контролем.
Людям, собирающимся отправиться в Восточную зону, я говорил: "Не
делайте этого". Тому, кто бесповоротно решался ехать, советовал: "Не берите
с собой наручные часы - иваны непременно их отнимут; не надевайте ничего,
кроме старой одежды и поношенной обуви, - иваны любят качество; не
возражайте и не дерзите - иванам ничего не стоит застрелить вас; если вам
придется общаться с ними, говорите об американских фашистах и не читайте при
них других газет, кроме "Тэглихе рундшау".
Чрезвычайно ценные советы, и было бы здорово, если бы я сам им
следовал.
Иван в моем вагоне неожиданно вскочил и, нетвердо стоя на ногах,
склонился надо мной.
- Вы выходите? - спросил я по-русски.
Он прищурил свои хмельные глаза и злобно уставился на мою газету,
похоже намереваясь вырвать ее из моих рук.
Это был горец - огромный чеченец с миндалевидными карими глазами,
квадратной нижней челюстью и широченной грудью колесом, один из тех Иванов,
над которыми подшучивают, что они понятия не имеют о назначении туалета и
кладут продукты в унитаз, принимая его за холодильник (некоторые из этих
шуток были правдой).
- Ложь! - прорычал он, брызгая слюной и размахивая вырванной у меня из
рук газетой. Поставив сапог на сиденье рядом со мной, он наклонился еще