"Филип Керр. Мартовские фиалки ("Берни Гюнтер" #1) " - читать интересную книгу автора

гравюры Дюрера, столь же привычная в домах берлинцев, как аквариум в
приемной врача. На буфете стояло несколько фотографий (среди которых конечно
же была и фотография нашего обожаемого фюрера), а к большой бронзовой раме
была прикреплена маленькая свастика, вышитая на шелке. Тут был и поднос с
напитками, так что я взял бутылку шнапса и налил маленькую рюмочку.
- Выпейте это, и вам станет лучше, - сказал я, протягивая ей рюмку и
раздумывая, как она отнесется к тому, что я налью немного шнапса и себе
тоже. Но мне оставалось только завидовать, пока фрау Шмидт опустошала эту
рюмку. Она вытерла свои толстые губы и села на обтянутый парчой стул у окна.
- Ну, как вы себя чувствуете? Вы могли бы ответить на несколько
вопросов?
- Что бы вы хотели узнать?
- Ну, для начала, давно ли вы знакомы с господином и госпожой Пфарр?
- Гм, дайте-ка подумать. - В ней появилась какая-то неуверенность, и
когда она заговорила, звук ее голоса напоминал скрежетание старого ржавого
ведра, поднимающегося из колодца. Ее рот, со слегка выступающими вперед
верхними зубами, напоминал рот Бориса Карлова. - Наверное, уже год.
Она привстала и наконец сняла пальто, под которым оказалось платье из
тусклой ткани "в цветочек". На нее вдруг напал кашель, и она стала колотить
себя в грудь, чтобы скорее прочистилось горло.
Все это время я стоял в самом центре комнаты, сдвинув шляпу на затылок
и засунув руки в карманы. Я спросил ее, что это была за семья - Пфарры.
- То есть я имею в виду, как у них складывались отношения - мирно или
они часто ссорились?
Она кивнула в знак согласия дважды.
- Когда я только поступила к ним, они были без ума друг от друга. Но,
как только она потеряла свою работу в школе, все изменилось. Это все выбило
из колеи, и скоро они начали ссориться. Он бывал дома нечасто, но когда
появлялся, тут же начинался скандал. Именно так. Не обычная перебранка, как
бывает в каждой семье, нет, они просто орали друг на друга, и с такой
злостью, как будто испытывали настоящую ненависть. Наверное, раза два я
видела, как она после этого плакала в своей комнате. Знаете, я не могла
понять, что им, собственно, было делить. Дом у них был прекрасный - я с
удовольствием убирала его, - за вещами они не гонялись, я никогда не видела,
чтобы она тратила большие деньги на покупки. У нее было много красивой
одежды, но ничего кричащего, вычурного.
- А бриллианты у нее были?
- Наверное, были, но я не помню, чтобы она когда-нибудь надевала их.
Впрочем, я ведь бывала в доме только днем. С другой стороны, я помню случай,
когда я вешала его пиджак и оттуда выпали серьги, но это были не ее серьги.
- Почему вы так думаете?
- Потому что это были серьги, а фрау Пфарр носила только клипсы. Я
отметила это для себя, но никому ничего не сказала. Я же понимаю, что это не
моего ума дело. Правда, мне кажется, фрау Пфарр догадывалась, что муж ей
изменяет, она ведь была неглупой женщиной. Далеко не глупой. И я уверена,
что именно поэтому она и стала так пить.
- А она пила?
- Как лошадь.
- А что вы скажете о господине Пфарре? Он, кажется, работал в
министерстве внутренних дел?