"Джек Керуак. Протекая сквозь... (Книга вторая)" - читать интересную книгу автора

50

Вот ведь безумная история, хотя может быть это история любого американца,
сидишь на корабле, грызешь себе ногти и думаешь куда ж теперь - я вдруг
понял что мне совершенно некуда деваться.
Но именно в этом путешествии в моей жизни произошла великая перемена,
которую я назвал тогда "полным переворотом", поворотом от юношески
безрассудной тяги к приключениям к ощущению полной тошнотворности этого
мира в целом, внезапный перелом во всех шести чувствах. И как я уже
говорил, первые признаки этого перелома появились еще во время
мечтательного отшельнического покоя двух месяцев на горе Одиночества, до
Мексики, после которых я вновь перемешался со всеми своими друзьями и
прежними приключениями, как вы уже знаете, и не всегда это было так уж
распрекрасно, но теперь я опять был один. И ко мне опять вернулось это
чувство: беги от мира, ибо мир это лишь горстка праха и тоски, и в
конечном итоге не ничего значит. Но что же мне тогда делать? И меня
непрестанно влекло навстречу дальнейшем "приключениям", по другую сторону
моря. Но именно там, в Танжере, после опиумного передоза, переворот этот
произошел окончательно и защелкнулся во мне. В одно мгновение - но пока
что другое переживание, в открытом море, вселило в меня боязнь мира,
подобное зловещему предостережению. Это была громадная буря обрушившаяся
на наше судно с севера, со стороны каких-нибудь Льдистых и Мглистых
архипелагов Исландии и Баффинова Залива. Во время войны я плавал в тех
северных арктических широтах, но летом: теперь же, в тысяче милях южнее, в
пустыне январских морей, во мраке, барашки валов водяных обрушивались
гневопадами сумрачных брызг с дом высотой, и бороздили палубу стекая
потоками от носа до самых бурунов за кормой. Гневнокипящие блейковские
мраки, громы грохочущие, омывающие и треплющие мающееся мужество мое,
содрогающееся в безрассудной напрасной растрате длинным поплавком. В крови
моей встрепенулось древнее морское знание бретонцев. И когда я увидел эти
водяные стены, надвигающиеся одна за другой миля за милей мрачные поля
сражений, я возопил в душе своей ЗАЧЕМ Я НЕ ОСТАЛСЯ ДОМА? Но было уже
поздно. На третью ночь судно мотало из стороны в сторону так мощно что
даже югославы разошлись по койкам чтобы забиться меж подушками и одеялами.
Всю ночь на кухне царило безумие и громыхание опрокидывавшихся кастрюль,
хоть их и привязали для надежности. Моряку страшно слышать как его Кухня
вскрикивает в ужасе. На обед стюард поставил тарелки на мокрую скатерть, и
ясное дело никаких тарелок для супа, только глубокие чаши, но было уже
поздно. Матросы грызли сухарики, пошатываясь и стоя на коленях в своих
мокрых зюйдвестках. На палубе, куда я вылез на минутку, крен корабля был
настолько силен, что оттуда запросто могло смыть за борт, прямо на стену
воды, шплимп. Привязанные на палубе грузовики стонали, вырывались из своих
пут и крушили все подряд. Это был Библейский Ураган, настоящий древний
сон. Ночью в ужасе молился я Господу, забирающему ныне всех нас, все души
этого корабля, в этот жуткий час и по Ему лишь ведомой причине. В моем
полубреде мне показалось что я увидел белоснежную лестницу спускающуюся к
нам с самих небес1. Я увидел Стеллу Марис2 над морем сияющую белым словно
Статуя Свободы. Я подумал обо всех когда-либо тонувших моряках и О
удушающая мысль эта, от финикийцев 3000-летней давности до нынешних
американских мальчишек моряков последней войны (с некоторыми из них я