"Джек Керуак. Протекая сквозь... (Книга вторая)" - читать интересную книгу автора

"Вы не должны оставлять меня одного, такого старика как я. Не сейчас,
особенно не сейчас, когда я так болен что даже не способен шевельнуть
рукой чтобы найти себе сигарет - "
"Но ты же справлялся сам до того как мы с Джеком приехали сюда, значит ты
сможешь справиться и сейчас".
"Нет, нет, позовите Джека! Не оставляйте меня одного в таком состоянии!
Разве вы не помните те старые времена когда мы были вместе, и как я
раскумаривал вас, делился с вами выручкой с закладных и ссужал вам деньги
- Если сегодня утром вы оставите меня такого вот, я просто умру!" плакал
он. Нам не было его видно, но мы слышали этот голос с подушки. Ирвин
подозвал Саймона, чтобы он крикнул Гэйнсу что-нибудь ободряющее, и потом
мы вместе просто убежали в стыде и горестном ужасе, груженные своим
багажом, вдоль по улице - Саймон смотрел на нас, бледный как полотно. В
замешательстве мы топали по мостовой. Но наша машина уже ждала нас, и
естественным трусливым выходом было просто нырнуть в нее и отправиться в
Нью-Йорк. Саймон был последним запрыгнувшим внутрь. И - вздох облегчения,
но все же я так никогда и не узнал как Гэйнс умудрился выкарабкаться из
болезни этого дня. Знаю только что он смог. Но вы увидите что произошло,
после...
Водителя звали Норманом. Когда мы все уселись в его машину, он сказал что
рессоры не дотянут ни до Нью-Йорка, ни даже до Техаса. В машине было шесть
человек и гора сумок и рюкзаков на крыше, крепко стянутая веревками. Опять
эта постылая американская картинка. Так что Норман завел машину, разогрел
мотор, и покатил ее, словно грузовик нашпигованный динамитом из кино про
Латинскую Америку, со скоростью сначала милю в час, потом 2, потом 5, пока
мы сидели в ней затаив дыхание конечно же, но потом разогнался до 20, до
30, потом на шоссе до 40 и 50, и вдруг мы почувствовали что это просто
начало долгой автомобильной поездки, и мы просто мчимся себе с ветерком на
прекрасной и надежной американской машине.
Для начала мы решили, чтобы пообвыкнуться в путешествии, забить парочку
косяков, против чего молодой пассажир-пуэрториканец не возражал - он был
на пути в Гарлем. И совсем уж чудная штука - ни с того ни с сего
здоровенный громила Норман начинает прямо за рулем распевать пронзительным
тенором арии, и не замолкает всю ночь до Монтерея. Ирвин, сидящий со мной
сзади, присоединяется к нему и поет арии, вот уж не представлял себе что
он может знать арии, или распевает ноты токатт и фуг Баха. Я настолько уже
сбит с толку всеми этими годами странствий и мучительных печалей, что
почти совсем забываю как мы с Ирвином вместе слушали токатты и фуги Баха
через наушники библиотеки Колумбийского Университета.
Лазарус сидит спереди и пуэрториканец начинает с любопытством его
расспрашивать и, в конце концов поняв что за чудила это парень, к нему
присоединяется Норман. К тому времени как через три дня и три ночи мы
добираемся до Нью-Йорка, он уже настоятельно советует Лазарусу побольше
заниматься, пить молоко, ходить не горбясь и пойти в армию.
Но поначалу в машине царит вражда. Норман постоянно грубит, считая нас
просто сборищем поэтов-пидорасов. И когда мы добираемся до гор Зимопана,
мы уже изрядно укурились и нас мучают подозрения. И он подливает еще масла
в огонь. "Теперь все вы должны считать меня капитаном и полным хозяином
этого корабля. Вам не удастся сидеть сложа руки, предоставив делать всю
работу мне. Помогайте! Короче, на левом повороте все вместе, не переставая