"Этгар Керет. ЯОн" - читать интересную книгу автора

переживала из-за того, что я был с ним знаком, это ее все время заводило.
Несколько недель тому назад она спросила меня, какой поступок был самым
тяжким в моей жизни. Я рассказал ей, как после самоубийства матери Ницана
Гросса, Амир заставил меня сделать надпись на стене ее дома: "Твоя мамочка -
улетная шлюха". Альма признала, что поступок довольно страшный, и из
рассказа видно, что этот Добровольский человек не слишком симпатичный. Она
же свой самый неприятный поступок совершила в армии. Ее командир, толстый и
какой-то отталкивающий, все время к ней приставал, и она его возненавидела.
Особенно ее доставало то, что он женат и его жена в положении.
- Ты можешь себе это представить, - она затянулась сигаретой, - жена
таскает в животе его ребенка, а он в это время только и думает, кого бы
трахнуть?!
Этот командир железно к ней приклеился, и она стала этим пользоваться и
заявлять ему, что даст, но только за деньги, много денег, тысячу шекелей,
тогда это казалось ей страшно много.
- Не деньги интересовали меня, - поджала она губы, вспоминая, - мне
очень хотелось унизить его. Чтобы почувствовал, что без денег ни одна
женщина его не захочет. Если и есть что-то, что я ненавижу, так это
предателей.
Начальник явился с тысячей шекелей в конверте, однако от избытка
волнения у него не стояло. Но Альма не согласилась вернуть ему деньги, и
унижение получилось двойным. Она сказала мне, что эти деньги были ей до
такой степени отвратительны, что она похоронила их в какой-то сберегательной
программе, и до сих пор не в состоянии к ним прикоснуться.
Суд закончился довольно неожиданно, по крайней мере, для меня, и
Добровольский получил смертную казнь. Дикторша-японка в CNN рассказала, что
он тихо плакал, когда объявили приговор. Мама говорила, что так ему и надо,
а отец, как всегда, сообщил, что нельзя знать о том, что вершится в людских
головах. В ту же минуту, когда я услышал приговор, я понял, что обязан
увидеть его прежде, чем он будет убит. Как бы там ни было, когда-то мы были
лучшими друзьями. Несколько странно, но все, кроме мамы, это понимали. Ари,
мой старший брат, хотел, чтобы я попытался привезти ему из Америки ноутбук,
а если меня застукают на таможне, просто бросить его там и уйти.
В Техасе я прямо из аэропорта поехал в тюрьму к Амиру. О свидании я
договорился еще дома, мне дали полчаса. Когда я зашел, он сидел на стуле. На
руках у него были наручники, ноги тоже в кандалах. Надзиратели сказали, что
он все время в агрессивном состоянии, поэтому они вынуждены их на него
надевать. Но мне Амир показался вполне спокойным. Я думаю, что это лишь
отмазка, им просто нравилось его мучить. Я сидел напротив, и все выглядело
так буднично. Первое, что он мне сказал, была просьба простить его за
похороны Дафны и за то, как он себя вел.
- Напрасно я тебя оскорбил, - сказал он, - и это было нехорошо.
Я возразил ему, что давно об этом забыл.
- Похоже, что это все время висело у меня над душой, и вдруг, когда она
умерла, это просто вырвалось наружу. Не потому, что ты спал с ней за моей
спиной, клянусь тебе, из-за того только, что ты разбил ей сердце.
Я сказал, чтобы он перестал нести чепуху, но голос у меня задрожал.
- Оставь, - ответил он, - она рассказала мне. И я уже давно простил.
Весь этот балаган на похоронах, в самом деле, я вел себя, как идиот.
Я спросил его об убийстве, но он не захотел говорить об этом, и мы