"Бахыт Кенжеев. Золото гоблинов " - читать интересную книгу автора

запомните на всякий случай, а? Не Верлину же разбираться в моем архиве, не
Жозефине же. Тем более что она русского не знает.
- А друзья-аэды? - сдался я.
- Один стал законченным алкоголиком, другого я, в общем, разлюбил.
Я приоткрыл глаза. Видение рассеялось. Жозефина, имени которой в своем
пересказе я не упомянул, при свете торшера казалась куда моложе своих
тридцати восьми. Она вытерла глаза черным платком и потянулась к бутылке. Я
принес ей небольшой бокал.
- Неужели он ни слова не сказал обо мне? Ни одного слова? После всего,
что я для него сделала?
Я лицемерно покачал головой. Никогда не слышал в ее голосе подобной
горечи.
- Мучил меня при жизни, мучает и после смерти! Господи, за что такое
наказание? Ладно, Анри, я тебе верю. Но я не о железке говорю, хотя она и
стоила в свое время четыре тысячи. Ты меня знаешь, я не стану качать права и
кричать, что по закону все имущество покойного принадлежит его супруге. Но
пойми, только не обижайся, эта ответственность должна лежать на мне. Ты ведь
никогда по-настоящему не ценил его таланта. А я специалист и к тому же его
вдова. Кому, как не мне, разбирать его архив? Ты скажешь, что в последние
годы он все силы тратил на свой проклятый бизнес, на пьянки, на
посредственную прозу, что он перестал выступать, а вероятнее всего, и
писать. Не верю. Он был действительно творческим человеком. Он просто
переживал кризис зрелости. Я убеждена, что есть какая-то незавершенная
работа, наброски, планы - все это нужно будущим поколениям, во всем этом ты
разобраться не сможешь.
Улыбнувшись про себя этим будущим поколениям, я пригубил свой Napoleon
St-Remy, с золоченым профилем императора на этикетке. Творческий человек
всегда пил из того самого стаканчика, который сжимал я сейчас в руке. Давно
еще позабытый Алексеем в моей тогдашней квартире, подарок Кати Штерн так у
меня и прижился.
Как согревает рюмка коньяку,- а то и две, и три - в осенний промозглый
вечер у окна, за которым воздушная пропасть. На ее черном дне трогательными
огоньками переливается море непритязательных домиков темного, как бы
закопченного кирпича. Грохот дорожного движения со скоростного шоссе почти
не слышен. С моего двенадцатого этажа кажется, что за занавесками этих домов
таится уютная, справедливая, настоящая жизнь.

3

- Ценю твое благородство,- сказал я,- но сирот и вдов я грабить не
намерен. Кстати, мне уже предлагали за компьютер три тысячи.
- Кто?- встрепенулась Жозефина.
- Сама знаешь.- Взгляд мой невольно поймал серебряный стаканчик в
пятнах окиси.
- Не смей отдавать компьютер этой потаскушке! - оскалилась Жозефина.-
Уж она-то точно ничего не понимала в АТ.
- Не беспокойся. Слушай, а как у вас с Дашей с деньгами?
- Двенадцать тысяч канадскими осталось у него в банке, а страховая
компания до сих пор ведет расследование. Какая-то сволочь передала им
некролог в "Экзотерическом вестнике". Тот самый, где свора его коллег пишет