"Бахыт Кенжеев. Золото гоблинов " - читать интересную книгу автора

о неладах в семейной жизни, о разочаровании в своей профессии и в своей
стране, о том, что он, видите ли, достиг такой степени внутреннего
опустошения, когда смерть стала единственным выходом. Ну, во-первых, можешь
представить, каково все это было читать мне. А во-вторых, ты знаешь,
конечно, что при самоубийстве страховка не выплачивается. Так что не
исключено, что мы совсем обнищаем. Пенсия будет, но ничтожная.
- Я могу дать официальные показания страховой компании.
- Спасибо, я попрошу тебя, если потребуется.
Нет, пожалуй, не корысть привела ко мне Жозефину, она всегда была
бессребреницей и спокойно терпела первые семь лет их совместной жизни, пока
АТ перебивался то внештатной журналистикой, то жалкими выступлениями по
сотне-другой за вечер. Но овдовела она, уже привыкнув к приличным заработкам
АТ, а на дворе стояли девяностые годы. Защитив диссертацию, Жозефина уже
третий год каждую весну подавала заявления в университеты -от Лос-Анджелеса
до Новой Шотландии, собирала рекомендации, ездила на собеседования, однако
так и оставалась почасовиком при Монреальском университете, с ничтожным
жалованьем и ничтожной надеждой на полную ставку.
- Так что же? Две с половиной тысячи я бы тебе заплатил, только в
рассрочку, если можно.
- Дай подумать. Знаешь,- голос ее вдруг смягчился,- во мне борются
инстинкты вдовы, очень хочется взять компьютер на память, и матери - денег
по-прежнему негусто, а девочка растет. И тебя не хочется обижать. Так что я,
наверное, соглашусь. Только главное: мне нужны будут копии всех файлов.
Давай я возьму у тебя машину на время, перепишу все на свой компьютер, а
потом верну. Хорошо?

Я замолк в замешательстве. Выступая не в качестве вдовы АТ, а в роли
доктора эллоноведения, Жозефина могла составить себе некоторую репутацию
публикацией посмертных материалов Татаринова, гибель которого вызвала
немалую скорбь в экзотерических кругах. Но отношения между ними в последние
три года, когда Алексей начал проводить добрую половину времени в России,
были далеки от безоблачных. Не раз, когда АТ отсутствовал, доводилось мне
выслушивать от Жозефины по телефону обвинения разнообразные и бестолковые.
Она ревновала его к Кате Штерн, к Марине Горенко, к безымянным поклонницам,
порою даже ко мне, а более всего, вероятно, к его же собственному таланту.
Он платил ей возрастающим отдалением. В архиве АТ вполне могли найтись
наброски или дневниковые записи, обидные для вдовы. И, возможно, они
интересовали ее не меньше, чем наброски эллонов, а уж со словарем она их
как-нибудь бы одолела.
- Дело в том, что главный участок жесткого диска заблокирован,-сказал
я.- Даже у меня нет доступа к этому архиву.
Я отвел ее в свою крошечную спальню, к письменному столу, где на экране
включенного компьютера издевательски мигала надпись "введите пароль".
Компания, разработавшая шифровальную программу, утверждала, что даже ее
специалисты не могут восстановить забытого или потерянного пароля. Жозефина
беспомощно взглянула на "Макинтош" и вдруг зарыдала. Я по-братски обнял ее
за плечи, пытаясь успокоить, а она прижалась ко мне, расплакавшись.

4