"Бахыт Кенжеев. Золото гоблинов " - читать интересную книгу автора

- Садись куда хочешь,- сказал я.- Можно на диван, можно в кресло. Что
же ты не на машине? Как насчет фена? Чаю? Коньяку?
Я включил торшер и поставил чайник, вскипевший почти мгновенно.
- Фен не нужен, слишком много хлопот, и коньяку не стоит, а чаю да,
конечно, Анри, спасибо. Машина, представляешь, опять сломалась. Карбюратор
полетел. Механик уже третий день тянет. А на улице такой ветер, что, видишь,
даже под зонтом я вымокла. Как выворачивало его, пока я шла от метро,- еле
удержала. Не дай Бог простудиться. Обезжиренного молока нет? Ну и ладно. И
Earl Grey... у тебя хорошая память.- Она замолчала, мелкими глотками отпивая
чай и часто облизывая ненакрашенные губы.- Я получила у Верлина справку о
работе Алексея для пенсии. Он сказал, что оставшийся от АТ компьютер вроде
бы у тебя. Странно как-то получается.
Виновник неурочного визита моей гостьи, порядком поцарапанное, но
исправное чудо позавчерашней техники, через приоткрытую дверь спальни
посвечивал своим голубоватым экраном. Однажды АТ в приступе откровенности
рассказал мне о некоей рыжей общей тетрадке, доставшейся ему в наследство от
знаменитого дяди, и о том, с какой благоговейной постепенностью - по одной
страничке в неделю, если не в месяц,- изучал он в юности этот музейный
документ. Понимаю его давнишние чувства. Свежее горе до сих пор мешает мне
привести в порядок все файлы на компьютере, вернее, обнаружить на нем
обещанное. Пока я имею дело только с кучей электронного мусора, обрывками,
пустяками.
Ах, Жозефина, милая моя, нет у меня официальной бумаги на право
владения этой недешевой игрушкой, и постороннему может представиться, что я
ее попросту присвоил. Но ты же не посторонняя, ты знаешь и меня, и
покойника-мужа, ты же поверишь в тот разговор без свидетелей в известном
баре при супермаркете Irish House на Новом Арбате, куда затащил меня АТ
примерно за неделю до постигшей нас катастрофы. В крошечном баре
недолюбливали местных, но АТ, с вызовом поглядывая на средней руки
бизнесменов, мирно попивавших свой Guinness, говорил исключительно
по-русски.
- Возненавидел я эту страну, Анри, а под иностранца косить тем не менее
не желаю,- бормотал он над стаканчиком неразбавленной водки. В тот вечер он
надел затрапезное - голубой свитер с дыркой на локте, обтрепанные снизу
джинсы.- Знаете ли вы стихи Тютчева? Как грустно полусонной тенью, с
изнеможением в кости, навстречу солнцу и движенью за новым племенем брести?
Все это скоро кончится, во всяком случае, для меня. Между тем надо вести
свои дела так, чтобы в любой момент быть готовым их сдать.
- Накаркаете,- затревожился я.
- Могу и накаркать,- кивнул он,- я человек суеверный. Но, вдруг что,
заберите мой "Макинтош", разберитесь в его содержимом. Там две
ненапечатанных повести, кое-какие дневники. Несколько эллонов. Хотите,
формальную бумажку напишу?
- Алексей Борисович,- накинулся я на него,- не кощунствуйте! Ну зачем
вам так кокетничать? Чтобы цену себе набить?
- Оставьте,- ответил он спокойно,- я трезвее вас отношусь к жизни и
чувствую, что мои силы уже на исходе.
- Так и вижу вас намыливающим веревку,- съязвил я, стараясь сбить с
него патетическое настроение,- или бросающимся под поезд метро.
- Этого я не сделаю,- голос его несколько протрезвел,- и все же