"Раймон Кено. С ними по-хорошему нельзя" - читать интересную книгу автора

пузырьками углекислого газа, которые...
Усомнившись в химической природе этих пузырьков, он обратился к
Маунткэттену:
- Углекислый газ?
И указал взглядом на воздушные шарики, поднимающиеся со дна стакана на
поверхность жидкости.
- Yes, - ответил Маунткэттен, который пришел в Navy Royale из
Оксфордского колледжа.
После получасового молчания Маунткэттен возобновил разговор:
- Это не работа.
Три четверти часа спустя Картрайт спросил:
- Что именно?
Поразмыслив какое-то время, Маунткэттен добавил:
- Негодяи они, разумеется, эти ирландские республиканцы! И все же я бы
лучше бомбил фрицев!
Маунткэттен имел определенную склонность к болтовне, но тем не менее
умел себя сдерживать; на этом он прервал свои рассуждения и
дисциплинированно, то есть не проявляя эмоций, закурил трубку.
Картрайт, опорожнив емкость, принялся думать о своей милой невесте
Герти Гердл, барышне из почтового отделения, набережная Эден, город Дублин.

ГЛАВА XXXII

Кэллинен тоже принялся думать о своей невесте. На какое-то мгновение
ему даже померещилось, всего в нескольких сантиметрах от его искрящихся
глаз, худенькое личико Мод, официантки из Шелбурна. Если все будет хорошо,
то есть независимая национальная Республика будет установлена в Дублине, он
женится осенью. На настоящей ирландке, славной и пригожей малышке Мод.
Но все эти мысли не мешали Кэллинену совершать ужасное преступление.
Впрочем, они приходили слишком поздно, эти мысли - идеал суженой верности.
Слишком поздно. Слишком поздно. Британская девственница, распластанная на
столе - болтающиеся ноги и задранные юбки, - охныкивала свою утраченную
непорочность, чему Кэллинен искренне удивлялся, поскольку находил, что, в
общем-то, сама напросилась. А может быть, она хныкала потому, что ей было
больно; однако он старался делать это как можно безболезненнее. Сделав свое
нехорошее дело, он замер на несколько секунд. Его руки продолжали
исследовать тело девушки; ему показалось странным то, что под платьем почти
ничего не было, а некоторые детали его даже поразили. Например, она не
носила ни панталон, ни нижнего белья, ни кружев с ирландскими стежками.
Единственная благовоспитанная девушка в Дублине, которая до такой степени
презирала многоярусное дезабилье и прочие осложнения. Может быть, подумал
Кэллинен, это какая-нибудь новая мода, занесенная из Парижа или Лондона.
Это его сконфузило до невозможности. В паху припекало. Он дернулся раза
три-четыре, и внезапно все закончилось.
Он высвободился, ощущая неловкость. Почесал кончик носа. Вынул свой
большой зеленый платок, украшенный по краям ирландскими арфами, и утерся. Он
подумал, что с его стороны было бы вежливо оказать такую же услугу девушке.
Герти уже не плакала и не шевелилась. Она чуть вздрогнула, когда он начал ее
очень осторожно промокать. Затем он убрал платок в карман и застегнулся.
Забрал винтовку, оставленную в углу, и на цыпочках вышел.