"Раймон Кено. С ними по-хорошему нельзя" - читать интересную книгу автора

Она продолжала сжимать его руку. Другой рукой он держал ружье. Сражение
продолжалось, хлопали выстрелы. Кэллинен начал подумывать о своем личном
участии в перестрелке.
- Отпустите руку, - прошептал он на ухо Герти.
На этот раз она повернулась к нему.
- Что они с ней сделали? - спросила она.
- С кем?
- С той девушкой?
Разговаривали они шепотом.
- С какой девушкой?
- С той, которая лежала на мостовой.
- А! Та, которую подстрелили англичане? Одна из ваших.
- Они сбросили ее в Лиффи.
- Ну да.
- Но до этого на ней кто-то лежал, один из ваших.
- И что же он делал? Лежа на ней?
- Не знаю. Он дергался.
- Ну и что?
- Не знаю. А другой, еще один из ваших, бежал и толкал тачку.
- И что?
- Они сбросили трупы в Лиффи.
- Возможно. Ну и что?
- Все эти "бултых". Я все видела. Я все слышала. А сэра Теодора Дюрана
вы тоже умертвили?
- Директора?
- Да.
- Думаю, что да.
- Его они тоже сбросили в Лиффи вместе с привратником и со служащей,
лежа на которой дергался ваш соратник.
- И что дальше?
- Дальше?
Она посмотрела на него. У нее были удивительно голубые глаза.
- Не знаю, - добавила она.
И положила свою руку ему на шестеринку.
- Посмотрите, как загробная тачка, покачиваясь, увлекается течением
Лиффи к Ирландскому морю.
Он посмотрел. Действительно, тачка плыла по реке. Он хотел сказать, что
видит ее, но только тихо простонал. Рука, возложенная на шестеринку,
по-прежнему там возлежала, неподвижная и даже чуть-чуть давящая; рука не
совсем маленькая, скорее пухлая и начинающая понемногу согревать даже через
ткань одежды. Кэллинен не смел пошевелиться, но тело подчинялось
волеизъявлениям не целиком, отдельные части восставали.
- Да, да, - выжал из себя он, - плывет тачка.
Герти провела рукой по дышлу человеческой брички, сотрясаемой
происходящим до глубины души.
- А почему вы не убили меня? - спросила она. - Почему не протащили по
мостовой и не сбросили в воду, как ту, другую?
- Я не знаю, - пробормотал Кэллинен, - я не знаю.
- Вы убьете меня, да? Вы убьете меня? И вы сбросите меня в речку, как и
мою коллегу, как сэра Теодора Дюрана, который меня так почтительно любил?