"Кэндзабуро Оэ. Опоздавшая молодежь" - читать интересную книгу автора

грохот низвергавшегося водопада. "Оставшиеся в живых все ненавидят меня. Но
отец, я же знаю, умер без ненависти ко мне. А теперь все хотят доказать, что
он ненавидел меня. И, чтобы заставить меня поверить в это, призвали даже на
помощь учительницу. Но это вранье. Так же как вранье и то, что человек и
заяц умирают по-разному. Только солдаты, геройски погибающие на поле боя,
имеют право умереть не так, как умирает заяц. А все остальные умирают точно
так же, как зайцы". Я любил отца, любил зайца. Но ни отец, ни заяц не были
моими товарищами, моими боевыми друзьями. Только когда я пойду на войну, я
смогу найти там настоящих товарищей. И там я не погибну в одиночестве. А
если придет смерть, как хорошо не умереть смертью зайца и отца, в глазах
которых застыла покорность огромному чудовищу, не умереть страшной смертью в
ужасе и слезах, не в силах даже закричать. Но это только когда я пойду
солдатом на войну. Мне хотелось поскорее стать камикадзэ, стать
летчиком-смертником.
- Я хочу стать камикадзэ! - слышу я шепот своим ухом, которое все еще
выкручивает учительница. И вдруг я осознаю, что не собирался говорить этого,
не хотел, чтобы это слышала учительница.
- Камикадзэ?! - учительница сморщила покрытый капельками пота нос. -
Такой нехороший мальчик, как ты, не может стать солдатом. Тем более
летчиком-смертником!
Я чувствую, как глаз начинает косить еще сильнее. Голова раскалывается.
Жара становится нестерпимой. В носу щиплет. Лица учительницы не видно. Хочу
закричать, но ком подкатывает к горлу и не дает дышать. Чувствую, что мной
овладевает беспредельное бешенство и меня охватывает ужас. "Я сейчас убью
эту уродину". Засовываю в карман штанов потную руку и сжимаю рукоятку ножа.
Кажется, в этом мире все мне чужие, меня не принимают в него на равных.
Хрупкое чувство одиночества. Противясь ему, я медленно вытаскиваю из кармана
нож. Прижимаю руку с ножом к боку. "Если я одним ударом ножа не сотру слов
этой уродины, они навсегда замарают меня и я действительно не смогу пойти на
войну". Война кончается. "А ты, парень, слишком мал и на войну не успеешь!..
Такой нехороший мальчик, как ты, не может стать солдатом. Тем более
летчиком-смертником!" Все тело покрывается липким потом, он струится вниз.
Щекотливый пот. Нож обретает свободу. Учительница, вцепившись в ухо,
продолжает унижать меня, но глаз косит все сильнее, и я уже ничего не вижу,
не чувствую.
Руку с зажатым ножом я, точно во сне, медленно, с силой выношу вперед.
Вспышка и крик. Рука падает с грохотом, как от взрыва бомбы. "Я пойду на
войну и погибну". Учительница все кричит. Неожиданно до меня доносится ее
голос: "Убийца, убийца!" Точно из тумана, перед моими глазами выплывает
красный и влажный, толстый и длинный язык и ее прыгающий подбородок. Но тут
же глаза снова не видят ничего. С криком учительница бежит от меня,
спотыкаясь, чуть не падая. Метнулась черная тень: "Убийца, убийца, безумный
убийца!" Нож выскальзывает из руки. Я в страхе тоже бегу сломя голову.
Прыгаю из окна и падаю на мягкую грядку школьного огорода, вскакиваю и
несусь дальше. Я бегу к залитому летним солнцем лесу, бегу, как огромный
великан, топча пожухлую траву, топча гусениц и личинки кузнечиков, яйца
ящериц и личинки цикад. Я бегу, громко плача, тяжело дыша, вертя головой.
Никто не попадается мне навстречу - от жары и яркого солнца все попрятались
в прохладных домах. Беги, беги, беги!
"Стой. Вернись. Если ты сын императора, если ты японец, не беги!"