"Оэ Кэндзабуро. Игры современников " - читать интересную книгу автора

нормальной жизнью, но если деревня-государство-микрокосм окажется перед
лицом гибели, то на поиски новой земли обетованной будут посланы разведчики,
готовые носиться по всему свету на реактивных самолетах и даже отправиться
на Марс. Слова Альфреда искрой воспламенили подготовленную предчувствием
душу, и тогда постоянно улавливаемые мной биотоки, излучавшиеся нашим краем,
разбудили в моей груди силы, подобно сжатой пружине рвущиеся на волю, и я
уже не мог мыслить ни о чем ином, кроме как о возложенной на меня миссии. Я
до конца прозрел, увидел в истинном свете нашу
деревню-государство-микрокосм, и потому мир Альфреда, где я обитал, перестал
для меня существовать, я погрузился в забытье. Придя в себя после этого
странного обморока, я спустился в пустыню, простиравшуюся передо мной, и сел
прямо на землю; рядом у ивы с искореженным суровым климатом стволом стоял
побитый, весь во вмятинах, точно в синяках, джип. С сухого, растрескавшегося
ствола донесся, будто завывание ветра, тонкий свист - это вылезла посмотреть
на меня исхудавшая игуана. Далеко внизу, у самого основания склона, виднелся
глубокий каньон - точно земля разверзлась; в сезон дождей там клокочет,
наверное, бурная река. На противоположной стороне - заросший кустарником
луг, где индеец с ружьем, болтавшимся на плече, пас коров. Сразу же за лугом
высились отвесные скалы.
______________
* Многолетний цветущий кустарник. - Здесь и далее примечания
переводчика.

Здесь, среди скал, я, сестренка, вновь подумал о том, что, выполняя
свою миссию, должен буду четко обрисовать этот пейзаж, когда мы, ведомые
Разрушителем, придем, чтобы поселиться здесь. Крутые склоны высоченных гор
образуют огромную замкнутую чашу. Дно чаши - пустыня, и я сижу на пороге
этой пустыни, устремив взгляд вверх. Редкий сосновый лес, растущий посреди
склона, напоминает пейзажи корейских художников-бундзинов *, а выше - точная
копия альпийских лугов. Я хочу, чтобы ты поняла: даже соединяя взглядом эти
отдельные, не связанные между собой куски картины, целиком охватить ее
невозможно, если не пустить в ход все свое воображение. Но я, сестренка,
держал в руках спасительную путеводную нить. У меня было чувство, что взгляд
на пустыню с вершины горы подсказал мне выбор - в этом, собственно, и
заключается обязанность разведчика нашего края с самого его рождения, - и
вот свершилось, выбор сделан: место, подходящее для новой
деревни-государства-микрокосма, найдено. Я пришел к этому интуитивно,
интуиция подкреплялась все усиливающейся зубной болью, одолевшей меня в
дороге, когда наш джип метался среди стада быков, оказавшегося на нашем
пути: раздирая себе брюхо о колючую проволоку, они перескакивали через
ограду, отделявшую пастбище от шоссе. Сначала только первый справа нижний
коренной зуб, а потом еще и два по бокам от него стали шататься, десна
распухла. Правую щеку раздуло, она сделалась в два раза толще. Оба моих
приятеля-латиноамериканца, спустившиеся со мной в пустыню, удрученные
зрелищем моих страданий, не в силах видеть мое перекошенное лицо, оставили
меня одного и отправились в эвкалиптовую рощу у края каньона, где бил ключ.
Они принадлежали к тому разряду людей, которые даже не с брезгливостью, а
скорее с возмущением относятся к страданиям окружающих. Хотя, я думаю,
покинув меня и оказавшись у свежего родника, они наверняка мучились
угрызениями совести оттого, что бросили своего товарища.