"Оэ Кэндзабуро. Игры современников " - читать интересную книгу автора

этот: "ха-а, ха-а, ха-а" - напоминал крик койота в гулкой каменистой
пустыне.
Рассказ Мюнцера, который, ни с кем из местных не общаясь, жил с
женой-индианкой в Малиналько, маленьком городке, расположенном на
Мексиканском нагорье и окруженном неприступными скалами, куда вела
одна-единственная дорога через перевал, произвел глубокое впечатление на
меня, человека, занесенного в далекие края, оторванного от тех мест, где мне
надлежало быть. Поглощенный своими мыслями, я с тех пор постоянно пребывал в
задумчивости. Одно отчетливо помню: как раз тогда у меня разболелась десна
коренного зуба. Воспоминания того времени, начиная с впечатлений от
грандиозных атмосферных явлений, событий, происшедших в Малиналько, развалин
недостроенной пирамиды на вершине горы и кончая такими мелочами, как колючки
кактусов, торчащих из сухой земли между черными скалами, и снующие между
ними муравьи, до сих пор ассоциируются у меня с зубной болью и со словами
Альфреда.
У меня такое чувство, что с того самого дня, как я добрался до
Малиналько, я уже был внутренне подготовлен к потрясению, которое произвел
во мне его рассказ. Все началось, когда мы с Альфредом, поднимаясь по
бесконечному склону, добрались наконец до развалин
пирамиды, откуда открывался вид на обращенные к пустыне дома-утесы в глубине
долины, и он, указав на церквушку - не ту, при кладбище, а на другую, -
сказал с совершенно искренним возмущением, что при ее постройке "святой
отец", пришедший вместе с испанскими конкистадорами, заставлял перетаскивать
туда камни от пирамиды. Может быть, мраморные плиты, которые даже на
расстоянии казались грубыми, неотесанными, а также покрытые лаком оконные
переплеты церквушки, видневшейся далеко внизу на площади, напомнили мне
стоявший посреди нашей деревни амбар для хранения воска. И я задумался о
судьбе древнего сооружения, которое разрушили, чтобы добыть материал для
новой постройки.
Крытое массивной испанской черепицей низкое здание за каменной оградой
казалось совсем темным оттого, что сплошь заросло цветущей бугенвиллеей *.
Дом Альфреда, как и все дома индейцев вокруг, - старое строение, украшенное
резными балками, но рядом с ним, за той же каменной оградой, высилось еще
одно необычного вида здание: современная железобетонная коробка, внутри
полностью копирующая японское жилье. Таким способом Альфред отгораживался от
живших в городке индейцев. Когда я там появился впервые, в небольшом
дворике, зажатом между этими двумя домами, под высоченной липой стояли два
грузовичка и джип - то ли их ремонтировали, то ли просто осматривали. Из-за
автомобилей одновременно выглянули индеец-автомеханик и молодая жена
Альфреда - сверкая черными глазами, она улыбалась, демонстрируя крепкие
зубы. Ее лицо показалось мне точной копией с изображений индейских воинов,
которые я видел на фресках дворца Кортеса в Куэрнаваке. Там по одной стене -
отдельные эпизоды прошлого, начиная от захвата Мексики и кончая революцией,
и эта современная ретроспектива заставила меня, сестренка, задуматься над
явственными до боли мифами и преданиями нашего края. И вот в тот день,
впервые после приезда в Малиналько, я оказался во власти предчувствия того,
что позже открылось мне в словах Альфреда. Моя душа, мои чувства устремились
навстречу тем людям, которые за десятки тысяч километров отсюда, в нашем
крае, затерявшемся в горах Сикоку, щедрой рукой кормят чуждую им власть. Кто
знает, сможет ли наш край навсегда сохранить свой нынешний облик и жить