"Оэ Кэндзабуро. Объяли меня воды до души моей... " - читать интересную книгу автора

державшие бинокль, и он ощущал себя влажным, покрытым глубокими трещинами
стволом дерева. Дуб во плоти и крови дрожит от холода, но дух его не
поколеблен. И лишь когда на него садятся птицы, он испытывает неприятное
ощущение в висках. Его глаза видят то же, что видит дуб. Птицы, на которых
сзади налетал ветер, с трудом удерживали равновесие. Ветер взъерошил перья
на груди и боках, и они потемнели, словно завитки содранной коры. Неподвижно
сидящие птицы кажутся пышными и величавыми, но головы их, когда они вертят
ими, поглядывая вниз, кажутся до смешного крохотными. Исана, подражая щебету
птицы, произнес: "курукуку-бо-бо", и ребенок, неслышно жевавший позади него,
сказал:
- Это горлица...
Воображаемая горлица, ободренная тем, что Дзин узнал ее, еще крепче
вцепляется острыми когтями в ствол дуба. Но и это не более чем легкое
прикосновение. Он все реальнее, ощутимее превращается в дуб. Какая-то
неведомая сила изнутри и извне давит на глаза, прильнувшие к биноклю.
Давление становится все сильнее, кажется, глаза вот-вот лопнут. Он уже
больше не может смотреть в бинокль. Он превратился в дуб, и время внутри и
вне его проносится независимо одно от другого. Он навзничь падает на
кровать, как падает срубленное дерево. "
Глубокой ночью море вышло из берегов, покрыло всю землю, и киты,
которых еще не успели истребить, решившись на последнее средство, подплыли к
убежищу и стали бить по его железобетонным стенам чем-то мягким, влажным и
тяжелым - плавниками. Пришедшие из моря вместе с морем, они били по стенам,
чтобы деликатно, но в то же время настойчиво выразить свою волю. В полусне
он чувствует, что ожидал их прихода. И поскольку он ждал их прихода, ждал,
что они будут взывать к нему, думал он во сне, то отказался от всех блат,
которые сулил ему реальный мир, и поселился в этом убежище. Но, ожидая их,
он не знал, как ответить на их призыв. Он был готов ждать, ждать до
бесконечности. И вот он ждет, вытянувшись на кровати, весь трепеща. Но киты
никогда не смогут разрушить стены убежища и проникнуть внутрь.
На следующее утро он услышал по радио, что солдаты военного оркестра
сил самообороны, проходившие обучение в заболоченной низине, подверглись
нападению группы хулиганов и есть тяжелораненые. Может быть, в стену и
стучали как раз солдаты сил самообороны, у которых были сбиты в кровь руки и
они не могли стучать сильнее? Или, может быть, хулиганы решили напасть на
укрывшихся в убежище?
Поздно вечером он добрался до железнодорожной станции, стоявшей на
возвышенности за убежищем, и купил все вечерние газеты. Создавалось
впечатление, что силы самообороны не склонны предавать гласности подробности
инцидента - в газетах не было никаких подробностей, помимо тех, которые
сообщались по радио. Но полиция проводила собственное расследование, и к
Исана пришли двое полицейских. Полицейские - они стояли в прихожей, не
заходя в убежище Исана, - сказали, что у них есть сведения не только о
происшедшем здесь столкновении группы хулиганов с солдатами сил самообороны,
но и -еще об одном инциденте. Как правило, Исана никому, кроме сына и себя,
разумеется, не разрешал переступать порог убежища. У него всегда наготове
был убедительный предлог, чтобы отказать всякому (в том числе и жене,
которая жила отдельно), кто собирался проникнуть к нему.
Но на этот раз Исана самому было любопытно узнать о происшедшем
инциденте, и он решил воспользоваться приходом полиции. Но стоило ему