"Джеймс Келман. До чего ж оно все запоздало " - читать интересную книгу автора

улиточьих домиков или еще чего; он пошевелил ступнями, жмут, на хер, похоже,
они размера на три меньше, чем нужно.
И всегда ведь они, ублюдки, всегда так, как удобнее им, всегда, до
самой последней секунды, выбор всегда за ними, а у тебя никакого, в фалду,
выбора нет. Какой бы херней ты в жизни ни занимался, это всегда они, мать
их, они они они, точно жадные сосунки, тычутся в поисках титьки. Ну что,
говорит один из них, пошли.
Опять рука на плече, ну мило, чтоб я сдох, ну мило, точно тебе говорю,
ублюдки сраные, Сэмми это охеренно по душе; убери свою долбаную руку с моего
долбаного плеча, ублюдок, и не трогай меня ни хера.
Пошли-пошли.
Ну пошли так пошли...
Кто-то придерживает его за локоть, остальные толкутся вокруг. Ладно,
говорит Сэмми. Ведут к двери. Долдонят чего-то без умолку. Он закрывает
глаза. Нормально. Все нормально. Куда-то ведут, ноги его покамест держат,
его, значит, ноги, все путем, топ-топ-топ делают ноги, все путем, куда-то
ведут, а куда топ-топ, ни хрена не понятно. Не хера меня волочить, говорит
он, что вы меня волочете, не хера меня волочить, волокут, на хер,
господи-исусе, я ж вам толкую, я же не вижу ничего.
Отвяжись ты от нас, бурчит один.
Толкаете меня куда-то, а куда толкаете-то!
Этот хмырь желает остаться здесь!
Все!
Сэмми пропихивают в открытую дверь, и никто его больше никуда не
толкает. Дверь захлопывается. Тут были ступеньки. Он шарит ногой справа от
себя, слева, исусе-христе, друг, вот здорово, справа и слева, ладно, делай,
блин, что делаешь, ладно; бочком вниз по ступеням, теперь направо, ладони
похлопывают по стене, шаг, еще шаг, вроде ладушек, когда ты был малышом,
шлеп-шлеп по чьим-нибудь ладоням и все быстрей и быстрей. Очень-то быстро у
Сэмми не получалось, если честно, получалось только медленно,
медленно-медленно, шлеп, шлеп, шлеп, шлеп, шлеп; ладно, раз уж пошел, так
нечего на месте стоять, и отлично, потому как больше тебе ничего и не
требуется, даже старина лягушонок или кто там, на что уж копуша, и то
добрался, куда ему нужно было, добрался, друг, да еще и этого торопыгу,
зайчика, обскакал, все путем, ты, главное, не волнуйся и будь доволен
за угол, а там вдруг такой ветрюга, исусе-христе, как будто его
посадили весной, а выпустили в середине зимы. Когда его сцапали-то, такая
стояла теплынь! Уж это он точно помнит, тепло было, тепло. Может, они его и
не брали! Может, какого другого дрочилу! Может, это был вовсе не он, а он
вот он
Исусе-христе, выдумал тоже, псих, надо за ним присматривать, нет,
правда, надо присматривать за этой чертовой штуковиной, за черепушкой, а,
ладно, ты давай, пошевеливайся.
Ладно.
Исусе-христе.
Ладушки-ладушки, где были? у бабушки. Исусе затраханный. Вот и все, что
тебе осталось - ладушки-ладушки, и топать, топать. А после, раз, и
получшело, в одну минуту. Все прошло. Как ветром сдуло. Тебе же нужен
счастливый конец. Щас получишь. Значит, так, ты попал в трудное положение.
Ослеп. На несколько дней потерял зрение, веселого мало. Но ты справился, на