"Джеймс Келман. До чего ж оно все запоздало " - читать интересную книгу автора

померла, - Сэмми в то время сидел, на похороны не отпустили. Так что
никакого безмятежного покоя и прочего он не видел. Ему сестра про все
написала. Долбаное надувательство! И ведь каждый мудак клюет на эту удочку,
вот чего Сэмми никогда не мог понять. Это его-то ма! Безмятежный покой! Не
долби мне мозги, друг, она бы лягалась, на хер, била ногами и орала во все
горло. Да и выглядела наверняка точно так же. Каждый раз, как видишь этот их
безмятежный покой, это попросту значит, что человек побывал в лапах у
докторишек или еще каких коновалов. Хоть тот же черный коротышка, исусе, в
двух камерах от Сэмми при последней отсидке. Умер будто бы от сердечного
приступа; в двадцать семь-то лет; суки просто придушили его, уселись на
парня всем скопом да еще и подпрыгивали, сердечный приступ, как же, просто
суки, друг, точно тебе говорю, а он-то, со своими задроченными наушничками,
только и знал, что слушать сраную музыку, ты иногда ее тоже слышал, она тебя
гипнотизировала, на хер, туматуматумти, туматуматумти. Лежал себе, мирно
улыбаясь. Долбаные лживые ублюдки. Знаю, что говорю. Какого хрена? Кругом
вранье, друг, вот что тебя больше всего достает.
Не о том думаешь. Снаружи пожалуйста, а здесь не стоит. Снаружи можешь
думать о них сколько хочешь, а тут, у них в лапах, нечего. Потому что от
этих мыслей можно свихнуться, на хер. Ты же их видел, видел, как они тут
разгуливают. Твое дело какое: твое дело зарядку делать, - операция
выживание, друг, динамические нагрузки, вот ими и занимайся, заботься об
организме, об организме заботься, накачивай долбаные мышцы, не отчаивайся, а
проси о большем, проси о большем, сражайся, жми дальше, вот твое дело; Сэмми
и сам не отказался бы от наушничков, от музона

дует, лишь закроешь крепче рот,
дует так, что счас на юг снесет[4]

Старина Дилан. Сэмми его уже сколько лет не слушал. Откуда они
приходят, а? Откуда приходят. Твои сраные мозги живут собственной жизнью,
друг, ни хрена ты не можешь управлять ими, ну ни хрена. И спасибо исусу за
это.

Рука сжимает ему плечо. Хриплый голос: Ну ты, пошли. Вот так они тебя и
достают. Его вывели из камеры, провели по коридору все в ту же комнату.
Сунули его манатки, а после занялись своими делами, как будто его тут и
нету, обычная процедура, дерьмо господне. Он попробовал вставить ремень в
штаны, но те все сваливались. Да он его и в долбаные петли ни хрена вставить
не смог. Мне нужно сесть, чтобы зашнуровать башмаки, сказал он.
Никто не ответил, и он ощупью нашел стул. Ладно, говорит, я только
шнурки вставлю.
Кто-то рядом произносит: это было в прошлую среду. Хорошая новость.
Непонятно только, на этой неделе или на прошлой, а при том, что у Сэмми
творится с башкой, могло быть и на той, и на этой. Да и устал он, друг,
охеренно, позарез нужно полежать, отдохнуть, только этого и хочется. Хоть на
полу. Если б он только мог просто лечь, на хер. В ушах звенит, все тело
болит и ноет. Они его щас выставят, а он к этому не готов. Времени бы
малость побольше, друг, вот что ему нужно, просто очухаться. Еще и хлебаные
пальцы на ногах, совсем их зажало; не обувка, а жуть какая-то, такое
чувство, будто в этих розовых кроссовках полно каких-то комков вроде