"Елена Кейс. Ты должна это все забыть" - читать интересную книгу автора

была не слишком-то сильна.
Я уже писала, что вызывали меня на допросы часто. И описывать их всех -
бумаги не хватит. Но все жестче и жестче они стали требовать выдачи скрипок.
Буквально стали из меня душу тянуть: "Елена Марковна, верните скрипки.
Скрипки по делу проходят. Поверьте, пока мы их не найдем, следствие не
закончится. Даже если на это три года потребуется. Ведь не просим же мы ваши
вещи другие, хоть и знаем, что они были. Вещи ваши нас не интересуют. А
скрипки отдайте. Ведь вы только вашей матери вредите, следствие
продлеваете..." Ну, и все в таком роде. Изо дня в день. И скрипки все
перечислили, какие у папы были. Да это и не секрет был. Многие музыканты о
них знали. Я - к папе. Советоваться. Папа мне говорит: "Отдай ты им скрипки.
Все равно жить не дадут тебе спокойно".
А скрипки мы с Таней прятали. Как я уже говорила, папа тогда в отъезде
был. Встретилась я с Татьяной, и решили мы отдать их. Пусть подавятся. А
скрипки у разных людей были. Часть у Таниных знакомых - я их даже не знала,
часть - у наших. Две очень хорошие скрипки были у наших знакомых музыкантов,
что со мной в одном дворе жили. Они, кстати, сейчас в Нью-Йоркском
филармоническом оркестре играют. Я все еще в отказе была в 1987 году, а этот
оркестр под управлением маэстро Зубина Меты в Ленинград на гастроли
приезжал. Я их случайно встретила. Было, что вспомнить.
Так вот, две изумительные скрипки были у них. И решила я одну из них
забрать, а другую сохранить для папы. Я знала, что это был папин любимый
инструмент. Татьяна пришла ко мне для поддержки, и мы решили к ним поздно
ночью идти. Татьяна спрашивает: "А вдруг за нами следить будут?" Ну, а я,
наивная идиотка, отвечаю: "Так мы же увидим тогда - двор большой, не
спрячешься". В общем ночью пошли мы к Нюсе. Нюся - так эту скрипачку звали.
Вышли мы с Татьяной и никого, действительно никого во дворе нет.
Вдалеке-вдалеке, очень далеко - двор был огромный - сидит какая-то парочка.
И целуются. И Татьяна мне еще раз сказала: "Ленка, посмотри, ведь это за
нами следят". А я отвечаю: "Ну, Танька, брось ты думать об этом. У страха
глаза велики". Вот такая я была дура и ее слова всерьез не приняла. Вошли мы
в парадную, за нами никого не было видно. А чего им идти, у них, наверное,
бинокль с ночным видением. Да и простым, я думаю, могли обойтись, ведь мы на
лифте поехали, они тут же увидели, на каком этаже лифт остановился. А потом
без труда вычислили, что там живут музыканты.
Короче, взяли мы у Нюси одну скрипку, потом все остальные скрипки по
знакомым собрали. Осталось только забрать у одной нашей приятельницы, Марии
Степановны. Она работала в билетной кассе и всегда помогала нам доставать
билеты на поезд. И вот когда я к ней пришла и сказала, что скрипку хочу
забрать, она вдруг говорит: "Лена, ты меня прости, но я так волновалась, что
скрипка у меня и что ко мне придут с обыском, что я скрипку сожгла". Я
говорю, сожгла и черт с ней, с этой скрипкой.
Все собранные скрипки мы отнесли Новикову. А как я уже говорила,
следователи допрашивали всех музыкантов, знакомых папиных, и получили
информацию обо всех скрипках, которые у нас были. И, как оказалось, они
следили за всеми передвижениями моими и Татьяны, и всех, у кого скрипки
хранились, они тоже вызывали на допрос. И так, естественно, забрали скрипку
у Нюси, которую я пыталась сохранить для папы. Но в тот момент я этого еще
не знала.
Потом вызывают меня на очередной допрос, показывают, что скрипку у Нюси