"Елена Кейс. Ты должна это все забыть" - читать интересную книгу автора

"характерность" эта не во время работы в КГБ появляется, а еще до нее. С ней
как бы рождаются. Это как родинка, как веснушки. Только некоторые находят
себя /или их находят/, а другие - маются, время убивают на неподходящей для
них работе. Доносы строчат. Но все равно не находят удовлетворения. И
невдомек им, что они с "характерным" лицом родились, что во всем родители
виноваты. Я таких потом тоже встречала. Из них бы хорошие кагебешники вышли.
И работа бы "творческая" была.
Так вот, когда Новиков приехал, тогда и настоящие допросы начались. По
двенадцать часов без перерыва. Я тогда и курить начала. Во время затяжки и
ответ обдумать можно. Да, забыла я еще рассказать, что во время самого
первого обыска у мамы они сберегательные книжки забрали. Ну, с книжкой на
мамино имя - все понятно. А была там еще сберегательная книжка на имя Тани,
подруги моей. И всего-то на ней было тысяча пятьсот рублей. Положена она
была давно, лет десять назад, когда мама еще работала. Мама тогда дала Тане
деньги и попросила на свое имя положить. А книжку эту мама у себя хранила. И
Татьяна о ней давным-давно забыла, а я подавно. А во время обыска ее и
обнаружили. Так Татьянино имя в этом деле фигурировать стало. Я, когда
немножко в себя пришла после маминого ареста, поехала к Тане, рассказала
все, что произошло, и про книжку на ее имя тоже рассказала. И говорю ей: "Ты
так им и скажи, что деньги не твои, что тебя мама попросила. Тогда они от
тебя сразу отстанут, и дело с концом". Очень мне не хотелось еще и Таню в
это дело ввязывать. А она вдруг отвечает: "Ну, нет. Деньги мы эти им не
отдадим. Они тебе самой еще пригодятся". Тогда я подумала, что она по
неопытности так храбрится. Видно, недостаточно я знала свою подругу.
А папа все это время в Гаграх находился. И по определенным дням в
условленные часы звонил на почту. Оттуда я с ним и разговаривала. Я просила
его ни в коем случае не возвращаться, ни слова не упоминала о своих допросах
и убеждала его, что бессмысленно проделать такой далекий путь, чтобы
вернуться через несколько дней. Я обещала ему, что при первых же осложнениях
в моей ситуации я поставлю его об этом в известность. Я не могу найти сейчас
никакого рационального зерна в своих просьбах, никаких особых мотивов.
Просто мне было легче при мысли, что папа далеко от всего этого, и казалось,
что этот кошмар не может продолжаться долго.
Вызывают меня однажды на допрос и начинают насчет папы спрашивать.
Допрос Новиков вел. Ну, я ему отвечаю, что понятия не имею, где папа
находится. Я, мол, с ним давно отношения не поддерживаю. А дело в том, что
папа с мамой в разводе были, фиктивном, конечно. Я уже упоминала, что
разводы такие - исключительно советское явление. И как раз тогда, когда мы с
Володей наш развод оформили, чтобы квартиру кооперативную получить, мама с
папой тоже развелись, чтобы сохранить квартиру на Таврической. В квартире на
Таврической было три изолированные комнаты. Если бы папа с мамой в разводе
не были, им по советским законам достаточно было бы одной комнаты. Во второй
комнате жила бы я, а в третью комнату могли бы подселить целую семью. Вот
поэтому папа с мамой развелись - и все встало на свои места. Каждому по
комнате. Полный абсурд - зато все по закону!
Итак, Новиков про папу спрашивает, а я повторяю, что папу знать не хочу
и где он находится, меня не интересует. В это время буквально врывается
какой-то другой следователь. Я его тогда в первый и последний раз видела.
Врывается и с ходу начинает орать и кулаками стучать. И кричит: "Где ваш
отец скрывается?! Мы его отыщем! Мы всесоюзный розыск объявим! Мы его за