"Леонард Кип. Духи в Грантли (Потерянная комната) " - читать интересную книгу автора

схожестью, украсить его хотя бы искрой благородства или убрать мерзкое
тщеславие, что проглядывало в каждой черте.
- Портрет вашей кузины Беатрис на пятидесятом году жизни, - пояснил
дядя Рутвен. - Замуж она не вышла, при дворе отличилась своим умением
жульничать в карты.
Юноши-призраки внимательно всмотрелись в картину. Мне показалось, что
их братское объятие сделалось еще теснее. Наконец они, удовлетворенные,
отвернулись.
- Не думаю, что у нас когда-либо повторятся ссоры из-за кузины Беатрис,
хоть мы и забываем иногда, что больше не живы. - По лицу старшего брата
пробежала обаятельная улыбка. - А теперь, когда все разногласия так
благополучно улажены, нам остается только проститься. Сон брата Гарольда не
будет отныне тревожить мысль, что я к нему несправедлив, моему сну не станет
мешать комок в груди, - вероятнее всего, мы не пробудимся больше, чтобы вам
докучать.
- Погодите, - вскричал дядя Рутвен. Искренне тронутый, он забыл и
думать о Британской энциклопедии. - Куда же вы так скоро? Не хотите ли с
нами пообедать?
Духи тем временем уже начали исчезать: как раньше, граница невидимости
побежала от ног выше и добралась уже до середины туловища. Тут она
нерешительно дрогнула и двинулась вниз; призраки снова показались полностью.
Словно бы подержались в раздумье за ручку двери и вернулись.
- И еще, - продолжил дядя. - Я должен извиниться за прежние грубые
поступки по отношению к одному из вас.
- Все уже забыто. - Призрак в красном отвесил поклон. - Что скажешь,
братец Артур, можем мы немного задержаться?
- Разве что минуту-другую, братец Гарольд, хотя бы для того, чтобы
искупить невежливость по отношению к молодому джентльмену, которую я
позволил себе не далее как в прошлом году.
Призраки сели за стол, и обед начался. Приятно было наблюдать их
старомодную любезность: галантные наклоны головы при каждом слове,
адресованном Лилиан, ловкость, с какой они, не желая привлекать к себе
излишнее внимание, делали вид, будто едят и пьют. Не обладая телесностью,
они на самом деле не могли ни есть, ни пить, но все время подносили ко рту
полные бокалы и вилки с кушаньями и, не притронувшись, возвращали обратно.
Одно удовольствие было слушать их разговор: приправленный кое-где, по моде
прошлых времен, богохульством, он тем не менее поражал живостью, остроумием,
искрометным весельем. Вначале, конечно, беседой завладел дядя Рутвен с
очерком позднейшей семейной истории, но далее слово перешло к духам, которые
полчаса премило развлекали нас неизвестными дотоле историйками про двор
Веселого Короля. Естественно, я забыл о современности и обратился мыслями к
романтическому прошлому; воображение неудержимо увлекло меня в старые добрые
времена Стюартов. Прозаический девятнадцатый век остался за спиной, я
вмешался в веселую беззаботную толпу - король и придворные вовсю
вознаграждали себя за лишения, которые претерпели в мрачный период
Республики. Вокруг меня теснились, превращая прошлое в реальность, а
настоящее - в изменчивый миф, Гамильтон[21], де Грамон[23], Франсес
Стюарт[24], те и другие ославленные мертвецы, поступки которых не
заслуживают одобрения, но имена, овеянные романтикой, живут в истории и все
еще притягивают наше любопытство. Под влиянием минуты даже портрет старой