"Леонард Кип. Духи в Грантли (Потерянная комната) " - читать интересную книгу автора

Здание обросло виноградом, у цоколя скопились папоротники, посторонний
принял бы его за обветшавший ледник.
Я толкнул дверь еще немного и заглянул внутрь. Солнце стояло низко, за
деревьями, и прямые лучи сюда не проникали, но света хватало, чтобы
разглядеть у самого входа груду грабель и мотыг, а также, чуть дальше, ряд
ниш, предназначенных для гробов, но с давних времен пустующих. Внутри я
установил, что ниши идут двойными рядами, теряясь во мраке. Я раскурил
поярче сигару и, зажигая свечу за свечой, двинулся на разведку. В дальнем
конце я обнаружил несколько ниш с гробами, которые находились на разных
стадиях разрушения. Темная тканевая обивка истлела, кусочки ее валялись тут
же и на каменном полу. Внешние деревянные вместилища кое-где уцелели, а
кое-где распались на щепки. На нижнем краю некоторых ниш виднелись медные
таблички с именами и датами, но они сохранились не все. В одной из ниш
помещался источенный червями гроб грубой работы, но ни имени, ни даты, ни
даже следа таблички не нашлось. Я не мог не предположить, что здесь покоится
несчастный Гарольд Грантли; ему по праву было предоставлено место в
фамильном склепе, однако кто-то из милосердных побуждений распорядился не
указывать имени, дабы злосчастная судьба покойного канула в Лету. Все более
надеясь на то, что поиски достигнут цели, я зашагал дальше. Поминутно меняя
свечи, внимательно читал имя за именем; чтобы разобрать под грязью старинные
буквы, приходилось протирать таблички носовым платком. Гробов оставалось все
меньше, надежда постепенно уступала место разочарованию. Но это продолжалось
недолго; вскоре я с несказанной радостью прочел на одной из табличек: "Артур
Грантли, опоч. 25 дек. 1663 в возр. 22".
Так вот он - тот, кого я искал. Я стал внимательно разглядывать все,
что уцелело. Побитый молью, изгрызенный крысами покров, вставленные один в
другой гробы, вот и все. На миг я забеспокоился и огляделся: что, если рядом
возникнет веселое юное привидение в пурпурном бархате и кружевах - на поясе
качается рапира, и грозно спросит, с какой стати я его беспокою, но вокруг
было тихо. Я пребывал наедине с собственными мыслями и намерениями, никто не
собирался препятствовать мне или задавать вопросы.
Я боялся, что придется просить кого-нибудь о помощи, но зря. Все как
нельзя лучше способствовало моему замыслу. Внешнее хранилище, покоробленное,
источенное червями, сгнило окончательно, его можно было бы разбить на части
одним ударом; свинцовый средний гроб был разъеден ржавчиной, швы распаялись
и разошлись, и мне не понадобилось особых усилий, чтобы отогнуть конец
крышки; внутренний гроб из красного дерева прогнил не меньше внешнего и
подался так же легко. В считаные мгновения крышки всех трех гробов были
вскрыты, туда можно было запросто просунуть руку.
Ненадолго я заколебался. Что, если, как иногда случается, останки не
подверглись тлению и моя ладонь наткнется на твердую плоть? Справившись со
страхом, я потихоньку протиснул руку внутрь - она не встретила
сопротивления. Лишь тонкий слой праха на дне, едва ли достаточный, чтобы
пальцем начертать на нем имя. Это было все, что осталось от веселого
молодого кавалера, двенадцатого баронета Грантли. Я начал неспешно шарить по
дну, перебирая прах, пока, ближе к дальнему концу, не наткнулся на небольшой
твердый предмет. Сердце екнуло от волнения. Что это? То, на что я надеялся,
или уцелевший фрагмент кости? Дрожа с головы до ног, я зажал предмет большим
и указательным пальцем и кинулся к двери склепа. В полусумраке у приоткрытой
двери моя уверенность окрепла, а при ясном дневном свете, подставив находку