"Джакомо Казанова. Мемуары " - читать интересную книгу автора

монахиней, которая к ней приставлена и от которой она зависит. Эта монахиня
сообщила ей о запрещении писем и визитдв под страхом отлучения от церкви,
вечных мучений и прочих благоглупостей. Однако та же самая монахиня
доставила ей бумагу, чернила, книги, и благодаря ей она может писать мне по
ночам.
Далее К. К. в довольно игривой манере писала, что самая красивая
обитательница монастыря безумно полюбила ее, дважды в день дает ей уроки
французского языка и дружески предостерегает от близкого знакомства с
прочими воспитанницами. Этой монахине всего двадцать два года: она красива,
богата и щедра, все другие относятся к ней с почтением. "Когда мы остаемся
одни, - писала моя подруга, - она так нежно целует меня, что не будь она
женщиной, ты бы обязательно приревновал меня". О планах побега она писала,
что, кажется, выполнить их будет не так уж трудно, но осторожность требует
сначала как следует изучить окрестности монастыря, которые пока ей совсем
незнакомы. Заканчивала она просьбой прислать ей мой портрет, который можно
так искусно спрятать в кольце, что никто его не отыщет. Кольцо надобно
передать с ее матерью: я могу ее встретить каждое утро на мессе в их
приходской церкви. "Она тебя любит и исполнит любую твою просьбу".
Я заканчивал мой ответ, когда Лаура - так звали нашу вестницу - явилась
за ним. Я передал с ней пакет, в который вложил сургуч, бумагу, перья и
огниво. К. К. сказала Лауре, что я ее кузен, и та, кажется, ей поверила.
..Я заказал свой миниатюрный портрет одному искусному пьемонтцу, с
которым я познакомился на ярмарке в Падуе, он потом хорошо зарабатывал в
Венеции. Он сделал также и изображение Св. Катарины в ту же величину, и один
венецианец, прекрасный ювелир, изготовил мне красивое кольцо. Кольцо было
украшено миниатюрным изображением Святой Катарины, но нажатие маленькой
голубой, почти невидимой на белой эмали, точки приводило в действие
пружинку, и вместо святой появлялось мое изображение.
Ранним утром я занял место возле церкви, как следовало из инструкций К.
К., и вскоре вошел вслед за ее метерью в храм. Опустившись рядом с ней на
колени, я шепнул, что мне надо с ней говорить. Мы отошли в боковой придел и
там, утешив ее и заверив, что мои чувства к ее дочери нерушимы, я спросил,
собирается ли она увидеть ее.
- Я надеюсь навестить мое дорогое дитя в воскресенье и обрадую ее,
рассказав о вас. Я в отчаянье, что не могу вам сообщить, где она находится.
- Я не прошу вас об этом, но позвольте просить вас о другом: передать
ей это кольцо. Это образ ее небесной покровительницы, и вы должны убедить ее
никогда не снимать кольцо с пальца. Пусть она ежедневно обращает к ней свои
молитвы, ибо без помощи этого образа она не сможет стать моей женой.
Передайте ей, что я со своей стороны буду постоянно читать Святому Джакомо
"Кредо" (Верую (лат.) - начало молитвы).
Обрадованная моей набожностью и стремлением внушать такое же похвальное
чувство ее дочери, добрая женщина обещала в точности выполнить мою просьбу.
Я просил ее еще принять десять цехинов для ее дочери. Она сказала, что та ни
в чем не нуждается, но деньги все-таки взяла.
Письмо, полученное мною в следующую среду, было переполнено самыми
нежными и самыми пылкими чувствами. Моя милая писала, что едва она осталась
одна, как сразу же нашла заветное место и бросилась осыпать жадными
поцелуями изображение того, кто составлял для нее все на свете.
"Я продолжала тебя целовать, - писала она, - даже когда появились