"Джакомо Казанова. Мемуары " - читать интересную книгу автора

нескромности всего лишь предлог, чтобы не оказать мне милость. Она не
оценила моей сдержанности! Что бы она делала, если б я изобразил ее в одежде
золотого века, без всяких покровов, которые набрасывает стыдливость на ее
пол!" Досадуя на себя за скромность, я разделся и лег в постель. Не успел я
задремать, как в мою дверь постучали. Я открыл, вошел аббат Гама.
- Милый мой, - сказал он, - кардинал просит вас спуститься. Вас хотят
видеть маркиза Г. и кардинал С. К.
- Мне жаль, но я никак не могу. Скажите им, что я нездоров и уже в
постели.
Аббат ушел и более не возвращался, очевидно, точно передав мои слова.
Ночь прошла спокойно, а утром, я еще не успел одеться, как мне доставили
записку от кардинала С. К. Он звал меня к обеду, сообщал, что был вынужден
сделать себе кровопускание и что ему надо говорить со мной. В конце он снова
повторил приглашение, добавив, что ждет меня, невзирая на мою болезнь.
Экая настойчивость! Но судя по всему, ничего плохого эта записка мне не
предвещала. Я пошел к мессе, надеясь быть замеченным кардиналом Аквавивой.
Так и случилось: после службы монсеньер дал мне знак подойти к нему.
- Вы в самом деле больны?
- Нет, монсеньер, я просто очень хотел спать.
- Это меня радует, но вы напрасно пренебрегли приглашением, вас любят.
Кардиналу пришлось пустить кровь.
- Я это знаю, монсеньер. Он прислал мне записку с этим известием и
приглашением к обеду. Если Ваше Преосвященство разрешит мне...
- Весьма охотно. Но это забавно! Я не думал, что он нуждается в
третьем.
- Там будет кто-то третий?
- Я ничего не знаю и даже знать не хочу.
Кардинал отпустил меня. Думаю, все решили, что кардинал говорил со мной
о делах государственных.
Я отправился к моему новому Меценату, которого застал в постели.
- Мне прописана диета, - сказал он. - Вам придется обедать одному, но
вы ничего не потеряете, мой повар об этом не знает. То, что я хотел сказать
вам: боюсь, не оказались бы ваши стансы слишком хорошими, маркиза от них без
ума. Если бы вы прочли их мне так, как это сделала она, я никогда не
согласился бы принять их.
- Но она считает их написанными Вашим Преосвященством?
- Безусловно.
- Так это главное, монсеньер!
- Да, но что же мне делать, если ей вздумается, чтобы я написал еще?
- Вы ответите ей тем же способом. И днем и ночью вы можете полностью
располагать мной и быть уверенным в том, что все это будет в нерушимом
секрете.
- Пожалуйста, примите этот маленький подарок. Это гаванский негрилло,
присланный мне кардиналом Аквавивой.
Табак был хорош, но оправа была еще лучше. Это была великолепная
золотая табакерка. Я принял ее с выражениями глубочайшей и, главное,
искренней признательности. Если Его Преосвященство не умел писать стихи, он
зато умел дарить, и дарить надлежащим образом. А это умение для большого
синьора гораздо важнее. Около полудня, к моему большому удивлению, я увидел
прекрасную маркизу, вошедшую к нам в очаровательном дезабилье.