"Джакомо Казанова. Мемуары " - читать интересную книгу автора

которых, как он считал, повторялось одно и то же и все было неправдой. Он
говаривал, что ничто так не вредит человеку, как переменчивость,
непостоянство, к которому, по его мнению, ведет всякое умствование.
Великом Постом 1736 года мать моя написала доктору Гоцци, что она
намеревается ехать в Петербург и хотела бы повидать меня перед отъездом; не
мог бы он поэтому привезти своего воспитанника на три-четыре дня в Венецию.
Над этим приглашением доктору пришлось поразмышлять, - он никогда не бывал в
Венеции и не общался со светскими людьми, а выглядеть в чем-либо новичком не
любил. Но все же мы собрались, и все семейство проводило нас к пристани, к
такой же барже, на какой я прибыл в Падую раньше.
Мать моя встретила доктора с аристократической приветливостью и
непринужденностью, но он, будучи человеком весьма привлекательным, был в то
же время и чрезвычайно стеснительным. Даже разговаривая с нею, мой добрый
мэтр не осмеливался взглянуть ей в лицо; матушка заметила это и положила
непременно при случае подшутить над ним. Я же вызвал живейший интерес всей
компании: все помнили меня чуть ли не дурачком, и вдруг такая перемена за
два года! Доктор наслаждался, слушая, как все наперебой хвалили его,
приписывая ему заслугу моей метаморфозы.
За ужином доктор сидел рядом с моей матерью и вел себя крайне неловко.
Он не произнес бы, наверное, ни одного слова, если бы некий англичанин,
человек пишущий, не обратился к нему на латыни; не поняв вопроса, доктор
смиренно ответствовал, что он не знает английского, и вызвал, разумеется,
взрыв хохота у всего застолья. Синьор Баффо постарался рассеять наше с
доктором смущение, сказав, что англичане читают и произносят латинские
тексты по-своему, так же, как они читают и произносят английские слова. Я
тут же добавил, что англичане так же ошиблись бы, если бы пробовали читать и
произносить свои слова по правилам латыни. Англичанин, восхищенный моей
сообразительностью, тут же написал одно древнее двустишие и протянул мне:
Dicite, grammatici, cur maskula nomina cunnus, Et cur femineum mentula
nomen habet? (Пусть-ка грамматик мне объяснит, почему же cunnus мужской род
имеет, a mentula женского рода?
Cunnus (лет.) - женский половой орган; mentula (лет.) - лов. - Примеч.
переводчика.)
- Вот латынь! - воскликнул я, прочитав вслух это двустишие.
- Это мы знаем, - ответила матушка, - но надо же перевести.
- Перевести мало, - сказал я. - Здесь содержится вопрос, на который я
хочу ответить.
И, подумав немного, я приписал к двустишию еще одну строку:
Disce quod a domino nomina semis habet. Тем объясню, что рабыня носит
хозяина имя.
Это был мой первый подвиг на поприще литературы, и могу сказать, что в
ту же минуту, когда раздались аплодисменты и я почувствовал себя на верху
блаженства, в мою душу упало первое зерно поэтического честолюбия.
Англичанин, пораженный таким ответом одиннадцатилетнего мальчишки, обнял
меня и презентовал тут же мне свои часы. Матушка, заинтересовавшись,
спросила аббата Гримани, о чем шла речь, тот затруднился ей ответить, и
снова пришел на помощь синьор Баффо, который на ухо прошептал ей оба
перевода. Обрадованная моими знаниями, она достала золотые часы и поднесла
их моему учителю, который при всем - этом выглядел довольно комично.
Вдобавок матушка, выражая ему полную свою признательность, подставила для