"Джакомо Казанова. Мемуары " - читать интересную книгу автора

моя душа старалась использовать те невзгоды, которые терпело мое тело.
Служанка же оставалась глухой ко всем моим жалобным крикам.
Едва забрезжил день, я сполз со своего убогого ложа и, поведав этой
девке о всех казнях египетских, перенесенных мною, попросил новую сорочку на
мою было страшно взглянуть. Она ответила мне, что белье меняют по
воскресеньям, и громко расхохоталась, когда я пригрозил пожаловаться на нее
хозяйке.
Впервые в жизни плакал я от горя и обиды на виду издевающихся надо мной
однокашников. Несчастным приходилось также несладко, но они к этому
привыкли. Этим сказано все.
..Мой школьный учитель обратил на меня особенное внимание. Он посадил
меня за свой стол, и чтобы показать, что я ценю это внимание, я приложил к
учению все свои силы: уже к концу месяца я писал так хорошо, что он принялся
со мной за грамматику.
...Однажды полюбивший меня доктор Гоцци пригласил меня в свой кабинет и
спросил, как бы я отнесся к его предложению оставить Славонку и перейти на
полное содержание к нему. Видя, что я пришел в восторг от такого
предложения, он посоветовал мне написать письмо, с которого я сделал три
копии, отправив первую аббату Гримани, вторую нашему другу г-ну Баффо, а
третью моей доброй бабушке... Описав в этих письмах все перенесенные мною
муки, я обещал умереть, если меня не вырвут из рук Славонки и не отдадут
моему учителю, который согласен меня принять за два цехина в месяц.
...Семья доктора Гоцци состояла из четырех человек; его матери,
безмерно его уважавшей, так как, будучи от рождения простой крестьянкой, она
не считала себя достойной иметь сыном священника, да к тому же еще и
доктора. Она была стара, уродлива и бранчлива. Его отец, сапожник,
трудившийся весь день, ни с кем в доме не разговаривал и даже за столом не
желал проронить ни слова. Общительным он становился только по праздникам,
которые он проводил всегда в кабачке с приятелями и, возвращаясь домой
заполночь, любил декламировать Тассо... Была у доктора Гоцци и сестра, ей
было тринадцать лет, и она звалась Беттина: красивая, живая и большая
охотница читать романы. Отец и мать ворчали на нее за ее привычку торчать
все время у окна, а доктора беспокоило ее чрезмерное увлечение чтением. Эта
барышня сразу понравилась мне, не знаю почему, это она мало-помалу зажгла в
моем сердце первые искры той страсти, которая впоследствии стала главной
страстью всей моей жизни.
Через полгода после моего вступления в этот пансион доктор остался без
учеников: видя, что все его силы отдаются обучению одного, другие
дезертировали. При таких обстоятельствах он надумал набрать новых школьников
постарше и учредить небольшой коллегиум. На создание учебного заведения ушло
почти два года, и это время доктор употребил на то, чтобы передать мне все,
что он знал. Знал он, по правде говоря, немного, однако его знаний хватило
на то, чтобы я постиг азы наук. Кроме того, он обучил меня игре на скрипке,
каковое умение помогло мне выбраться впоследствии из одного запутанного
дела; в свое время я расскажу об этом читателю. Добрый доктор Гоцци, будучи
никаким философом, все же дал мне представление о логике перипатетиков и
космогонии, в которой он придерживался обветшавшей системы Птолемея.
Нравственность доктора Гоцци была безупречной; он любил хорошо поспать,
распить бутылочку и побалагурить в домашнем кругу. Не любил он ни умников,
ни острословцев, ни критиканов и смеялся над дураками, читавшими газеты, в