"Джакомо Джироламо Казанова. История моей жизни " - читать интересную книгу автора

созерцании дыма. Ты никогда не сможешь увидеть, как он исходит из трубки; но
ты видишь, как весь он появляется из угла твоего рта, через равные, не
слишком малые промежутки времени. Воистину удовольствие это главное: ведь ты
никогда не увидишь слепого, которому бы нравилось курить. Попробуй сам
закурить ночью в комнате, где нет огня: ты не успеешь зажечь трубку, как уже
отложишь ее.
- Слова твои - истинная правда; но прости: я полагаю, что многие из
удовольствий, влекущих мои чувства, предпочтительнее для меня, нежели те,
что влекут к себе одну лишь душу.
- Сорок лет назад я думал так же, как ты. Спустя сорок лет, если
удастся тебе обрести мудрость, ты станешь думать так же, как я.
Удовольствия, пробуждающие страсти, смущают душу, сын мой, а потому, как ты
понимаешь, не могут с полным правом быть названы удовольствиями.
- Но мне кажется, что удовольствию достаточно лишь представать
таковым, дабы им быть.
- Согласен; но когда бы ты дал себе труд и поразмыслил над ними,
испытав их, то не почел бы их чистыми.
- Быть может, и так; но к чему мне давать себе труд, который послужит
лишь к уменьшению испытанного мною удовольствия?
- Придет время, и ты станешь получать удовольствие от самого этого
труда.
- Мне представляется, дорогой отец, что юности ты предпочитаешь
зрелость.
- Говори смелей - старость.
- Ты удивляешь меня. Должен ли я понимать так, что в юности ты был
несчастлив?
- Нимало. Я всегда был здоров и счастлив, никогда не становился
жертвою страстей; но наблюдение над сверстниками моими стало мне доброй
школой - я научился понимать людей и обрел путь к счастью. Счастливейший
человек не тот, у кого более всего наслаждений, но тот, кто умеет из всех
наслаждений выбрать великие; великими же, повторяю тебе, могут быть лишь
наслаждения, которые, минуя страсти, умножают покой души.
- Это те наслаждения, что ты называешь чистыми.
- Таково зрелище обширного, покрытого травою луга. Зеленый цвет его,
восславленный божественным нашим пророком, поражает мой взор, и в этот миг я
чувствую, как дух мой погружается в блаженный покой - словно я приближаюсь
к творцу всего сущего. Тот же мир, подобный же покой ощущаю я, сидя на
берегу реки и глядя на стремящийся предо мною поток, не ускользающий никогда
от взора и вечно прозрачный в беге своем. Он представляется мне образом моей
жизни и того покоя, в котором я желаю ей достигнуть, подобно созерцаемой
воде, незримого предела в ее устье.
Так рассуждал этот турок. Мы провели вместе четыре часа. От двух
прежних жен у него осталось двое сыновей и дочь. Старший уже получил свою
долю, жил в Салониках и разбогател торговлей. Младший находился на службе у
султана, в большом серале, и долей его распоряжался опекун. Пятнадцатилетней
дочери, которую он называл Зельми, предстояло после его смерти унаследовать
все имущество. Юсуф дал ей самое лучшее, какого только можно желать,
воспитание, дабы она составила счастье того, кто будет сужен Богом ей в
супруги. Скоро мы еще поговорим об этой девушке. Жены его умерли, и пять лет
назад он женился в третий раз на юной красавице, уроженке Хиоса, однако, по