"Борис Казанов. Роман о себе" - читать интересную книгу автора

святую книгу, данную евреям Б-гом, - так никем не разгаданный, поистине
бессмертный "Танах"!
Зверски трудной показалась мне грамматика иврита, хотя потом убедился, что
она - копия русского языка. Обладая отличной памятью, натренированной
рукописями, когда приходилось помногу раз переписывать сотни и сотни
страниц, удерживая на весу каждую запятую, я буквально пожирал "Шеат
иврит" Идит Вольпе и Эдны Лауден. Моя русская речь, заполнявшая все
клеточки во мне, не сразу освободила место для другого языка. Каждый раз,
готовясь к занятиям, наново восстанавливал то, что, казалось бы, уже знал
и помнил твердо. Посредством грамматики, поддававшейся мне, пошел дальше.
Начал изучать речевые связи, механику правописания. Тут моя стихия, мне не
было равных. Теряясь, когда надо говорить, брал ручку и покрывал мгновенно
полстраницы текстом из учебника, не допустив ни одного грамматического
промаха. Все ж мы изучали "облегченный" иврит, рассчитанный на
репатриантов, на их обвыкание в стране. Да и сам иврит был, в сущности, не
совсем еврейский. Не тот древний язык, на котором писались тома
"Талмуда", а попроще, изобретенный Бен Иегудой, выходцем из
литовско-белорусского местечка, -чтоб привить, приноровить его к сознанию
перерожденных племен рассеянного народа. В этих простейших текстах,
которые с увлечением разбирал (а увлечение росло, становясь страстью), я
обнаруживал какие-то пульсирующие созвучия, угадывая в них, как до этого в
Ольге, неведомую красоту, не укладывавшуюся в прокрустово ложе
грамматических таблиц и вытверженных словесных оборотов. Мне чудилась в
них мелодия тех времен, когда евреи имели общий признак нации и еще не
превратились в своих стереотипов: оперханных жидов в лапсердаках,
стеснявших и отталкивавших окружающих варварским полунемецким "идиш".
Взбаламучивая вялотекущую кровь народов, среди которых селились, такие вот
сеяли, сеяли, сеяли семена ненависти к себе. Эта неумолимая, неутихающая
злоба, переливаясь через край, оборачивалась на всех евреев. Тут как в
поговорке: раз пошла такая пьянка, режь последний огурец!.. В таком
понимании был воспитан я и мой отец, не знавший еврейских обычаев, всю
жизнь проживший, как белорус. Отец не раз возмущался "жидами", из-за
которых страдали "евреи". Но и он понимал, как нечетко это разделение, как
легко попасть в "жиды". Польское словечко "жид", издавна подменявшее
русское "еврей", оказалось удобным для ссылок на исторический период.
Не так давно я побывал в минском театре "Альтернатива". Новый театр для
нуворишей, новоявленных богачей и их детей. Известнейшие актеры
приглашались из Москвы на один вечер и, отыграв, уезжали, мечтая, когда
еще позовут. В тот вечер шел белорусский спектакль, мы с Аней пошли "на
Гидрявичюса", новое имя в режиссуре. Комедия из старых времен, написанная
сегодня, в стиле народного райка. Как заверил Президент пресс-клуба
"Альтернатива" Леонид Динерштейн, "вы посмеетесь от души".
Что же там происходило? На сцене трое: Мужик, Жонка и Жид. Хитроватый
Мужик ломает дурака перед гневливой Жонкой, пряча от нее бутыль мутного
самогона, которую ему дал бесплатно Жид. Этот Жид - жуткая скотина!
Холопствуя перед Мужиком и Жонкой, он вынашивает зловредные цели. Ему
надо, во-первых, споить Мужика, рассорить его с Жонкой. А потом продать
спившуюся мужицкую душу Черту. Черт аж завывает, предвкушая такой дар!..
Дети нуворишей сдержанно посмеивались, грызя соленые орешки. Театр
небольшой, уютный свет, все как в семейном кругу. Аня не выдержала: "Папа,