"Борис Казанов. Роман о себе" - читать интересную книгу автора

портреты знаменитых евреев, в том числе и знакомых мне писателей-минчан.
Увидев портреты Григория Березкина и Хаима Мальтинского, я был изумлен:
отчего они сюда попали? В сущности, я был "выродком" в этой среде. Прожив
полвека, совершенно не знал своего народа; стеснялся, когда шел сюда,
оглядывался, как вор, при входе: вдруг кто-то заметит из знакомых? В этом
смысле Ольга сделала многое, чтоб я пообвык.
Привело к ним не желание стать полноценным евреем, а необходимость:
наметившаяся болезнь дочери Ани. Дало знать последствие чернобыльского
облака, залившего радиоактивным дождем городок Быхов. Там жила теща, и
туда Ане приходилось ездить из года в год на каникулы. В Израиле
прекрасные врачи, кто об этом не знает? Условие же такое: становись
жителем страны - и ты имеешь право на лечение. По иудейским законам дочь
считалась нееврейкой (национальность устанавливалась по матери), но ей,
молодой девушке, выпускнице института иностранных языков, не было бы,
наверное, никаких препон. Я показал Аню сотруднице Израильского посольства
Розе Бен-Цви. Роза меня успокоила: в Израиле нет стеснений в этом вопросе.
Можно принять "гиюр", то есть стать иудейкой, так как религия определяет
национальность по вере, а не по крови. Есть, например, в Израиле немало
чернокожих происхожденцев из Эфиопии, считающих себя самыми что ни на есть
евреями. Аня понравилась работникам Израильского культурного центра. Всех
потрясла ее студенческая зачетка с круглыми пятерками. Я позабавил Розу
рассказом об одной еврейской семье по соседству с нашим домом. Там
светловолосая и белокожая еврейка, связав судьбу со спившимся
"обелорусившимся" негром, родив от него ребенка, потом устраивала с мужем
рукопашные, потешая весь двор. Обелорусившийся негр кричал жене:
"Зидовка!" - собиралась толпа. Повезло, что у этой несчастной и глупой
еврейки оказался толковый отец, а для черного мальчика - любящий дед.
Сберег душу внука и не дал дочери окончательно пасть. Дело кончилось тем,
что трое укатили в Израиль. Параллель не очевидная, но я боялся нечто
подобного с Аней. Хватит того, что натерпелся сам! Я сильно переживал в
последнем рейсе, узнав о ее болезни, и вернулся с созревшим намерением
насчет нее. У дочери же вечная напряженка с занятиями, да и Наталья
воспринимала мои заходы болезненно. Вот и пошел учиться сам; посмотреть и
прикинуть. Не помышлял тогда ехать в Израиль один. Стало целью: подлечить
дочь, отдать ей остаток лет. Этот план и взялся осуществлять, несмотря на
свою лень, - настойчиво и непреклонно.
Слегка попривыкнув к евреям, я их сразил тем, что выучил в один присест
азбуку иврита. Им было невдомек, что я, рассмотрев конфигурацию букв,
выстроил из всех этих "алеф", "гимел", "далет", "каф" свой "алфавит" -
набор сексуальных поз своих любовниц. Так, с помощью подружек, одолел
неизвестный мне, как впервые увиденный алфавит, чем потряс сокурсников до
глубин их еврейской души. Скоро я понял, что иврит одним сексом не
прошибешь. Правописание не совпадало с чтением: гласные не писались,
подставлялись в уме. Одно и то же слово от этого меняло смысл. Не сразу и
отгадаешь в контексте, пока тщательно не проработаешь весь текст. Беглое
чтение с листа не исключалось, но оно сливалось с запоминанием и
отрубалось одним уроком, а дальше опять - темный лес. Все время открываешь
и открываешь новые значения словесных связей, нередко изменявших смысл
прочитанного на противоположный. То была трясина, в которой ученики
застревали, тратя годы на жалкое лепетание... А я еще собирался одолеть