"Эммануил Генрихович Казакевич. Синяя тетрадь (повесть)" - читать интересную книгу автора

шведской шансонеткой-певичкой Эрной Эймусти. "Никому неизвестны попойки,
устраиваемые "мучеником" Лениным в Стеклянном Театре "Буффа". Но лакеям
памятны те дни, когда Ленин платил по 110 рублей за бутылку шампанского,
давал по "четвертной" на чай. Помнят и еще один случай, в котором Ленин
выявил свой "пролетарский" характер. Однажды, заняв со своей дивой Эрной
Эймусти отдельный кабинет № 4, он позвал лакея, чтобы заказать ужин. На
звонок в кабинет вошел старший официант, массивный мастодонт "Казбек".
Увидев его, дотоле спокойный Ленин вдруг пришел в ярость, затопал
каблуками, неистово крича: "Пошел вон, буржуй! Пришлите другого лакея".
Толстый и высокий, с солидным брюшком "Казбек" убежал, тем более что
заметил в руке Ленина бомбу".
- Ну и врут, просто уму непостижимо! - искренне удивился Емельянов,
затем, взглянув на Надежду Кондратьевну, ласково сказал: - Чего ты
расстраиваешься?! На него и похлеще врали...
Но она не могла успокоиться. Ее почти трясло от отвращения и обиды.
Ей, чисто по-женски, казалось, что эта клевета, касающаяся нравственности
Ленина, серьезнее и опаснее всех других. Она тихо сказала:
- Ты ему эту газету не показывай. Зря расстроится. Оставь ее тут.
- Ну, что ты!..
- Оставь ее тут, - упрямо повторила Надежда Кондратьевна.
Емельянов не мог этого понять, говорил, что Ленин и не то еще видел,
но газету все-таки с собой не взял. Так Ленин и не узнал, что находится "в
тесной связи" с шансонеткой Эрной Эймусти.


10

Посетители приезжали редко, - очевидно, в Питере опасались навести
сыщиков на след. Только раз в три-четыре дня появлялся "Берг" - он же
Александр Васильевич Шотман. С каштановой бородкой, в пенсне и белой
панаме, он выглядел настоящим барином, и это обстоятельство, в интересах
конспирации, было очень по душе Надежде Кондратьевне. Еще реже приезжал
Зоф. Иногда в калитку бесшумно проскальзывала молчаливая женщина в черном
вдовьем платке, привозившая то каравай хлеба, то смену белья.
Все они появлялись и исчезали только с наступлением темноты.
Когда Шотман однажды пришел со станции утром, Надежда Кондратьевна
удивилась. Шотман торопился. Он расспросил, не замечено ли вокруг дачи
чего-нибудь подозрительного; успокоившись же на этот счет, он предупредил,
что вечером привезет двух товарищей ("членов ЦК", - прошептал он в самое
ухо Надежде Кондратьевне). Затем поспешно ушел обратно на станцию.
Действительно, часов в шесть вечера Надежда Кондратьевна увидела
возле своей калитки двух людей. Они постояли с полминуты как бы в
раздумье, затем толкнули калитку и вошли. Она пошла им навстречу. Один был
щуплый человек в пенсне, с клочковатой темной бородкой и очень темными
печальными глазами, другой - сухощавый, тонколицый, с остроконечной
бородкой.
- Как поживает Карпович? - спросил человек в пенсне густым и грустным
баском, будто и впрямь спрашивал о здоровье какого-то очень близкого и
очень исстрадавшегося человека.
- Врачи говорят, здоров, - быстро ответила Надежда Кондратьевна и