"Эммануил Генрихович Казакевич. Синяя тетрадь (повесть)" - читать интересную книгу автора

начинали, как по уговору, заниматься каждый своим делом, читали книжки,
газеты или выходили из сарайчика во двор.
Зиновьев был тоже человеком образованным, вежливым и разговорчивым.
Но он был несколько рассеян, невнимателен. На детей не обращал внимания.
Иногда при всех заговаривал с Лениным по-французски или по-немецки, -
видимо, чтобы никто не понял, - а Ленин явно сердился на него за это и
обязательно отвечал по-русски.
Привыкнув к Ленину, Надежда Кондратьевна с трудом верила (настолько
был он смешлив, оживлен и любезен), что за ним погоня, что тысячи людей
рыщут, отыскивая его след, и их отделяет от него, в сущности, только
тонкая стенка сарая. А заглянув в газету, где шла бешеная травля, или
послушав в лавке разговоры о нем, она приходила в ужас от своей внутренней
беспечности. Тогда она ловила во дворе и по углам детей, в сотый раз
напоминала об их обязанности: молчать, ни словом, ни взглядом не выдавая
присутствия в доме посторонних, забыть про обитателя чердака. Когда они
собирались вместе, она глядела на каждого по очереди пронизывающе и
властно. За Кондратием она следила особенно упорно, почти враждебно. Она
не могла ему теперь простить его увлечения анархизмом - раньше она не
обращала на это никакого внимания. Он смущался под ее пристальным
взглядом, конфузливо улыбался. И тогда она, зная его честность и стыдясь
своей подозрительности, быстро трепала его по щеке. Она была бы рада
вместить всех семерых детей в себя, не зная, как иначе передать им чувство
тревоги и ответственности, проникающее насквозь все ее существо.


9

Утром, как обычно, Надежда Кондратьевна отослала старших детей за
газетами для Ленина. Ради конспирации они покупали газеты в разных местах:
на станции Сестрорецк, на курорте, в Тарховке и на Раздельной. У каждого
из мальчиков был постоянный список. Саша покупал газеты эсеровские и
меньшевистские - "Рабочую газету", "Известия Петроградского Совета",
"Новую жизнь", "Волю народа", "Единство", "Землю и волю", "Известия
Всероссийского Совета крестьянских депутатов" и "Дело народа". Кондратию
были поручены газеты и журналы большевистские - "Пролетарское дело",
московский "Социал-демократ", "Работница" и какие появятся. Черносотенные
и бульварные газеты - "Живое слово", "Новое время", "Новую Русь",
"Народный трибун" Пуришкевича и другие - покупал Сережа. Буржуазные
газеты - питерские "Речь", "День", "Русская воля" и "Биржевые ведомости",
московские "Утро России", "Русские ведомости" и "Русское слово" -
оставались тоже за Кондратием. Иногда их покупала на станции Разлив сама
Надежда Кондратьевна.
Сегодня она собралась в лавку за покупками и решила заодно купить на
станции свою долю газет.
Когда старшие мальчики разъехались, Надежда Кондратьевна надела
шляпку с вишнями и накидку - материно наследство - и, оставив
десятилетнего Толю нянчиться с Гошей и Левой, отправилась в поселок.
Знакомый приказчик в лавке незаметно спроворил ей покупку без очереди, и
она пошла на станцию к газетному киоску. Она очень спешила. Кто-нибудь мог
приехать из Питера, да и вообще ей казалось страшно оставить свой пост на