"Эммануил Генрихович Казакевич. Синяя тетрадь (повесть)" - читать интересную книгу автораначинали, как по уговору, заниматься каждый своим делом, читали книжки,
газеты или выходили из сарайчика во двор. Зиновьев был тоже человеком образованным, вежливым и разговорчивым. Но он был несколько рассеян, невнимателен. На детей не обращал внимания. Иногда при всех заговаривал с Лениным по-французски или по-немецки, - видимо, чтобы никто не понял, - а Ленин явно сердился на него за это и обязательно отвечал по-русски. Привыкнув к Ленину, Надежда Кондратьевна с трудом верила (настолько был он смешлив, оживлен и любезен), что за ним погоня, что тысячи людей рыщут, отыскивая его след, и их отделяет от него, в сущности, только тонкая стенка сарая. А заглянув в газету, где шла бешеная травля, или послушав в лавке разговоры о нем, она приходила в ужас от своей внутренней беспечности. Тогда она ловила во дворе и по углам детей, в сотый раз напоминала об их обязанности: молчать, ни словом, ни взглядом не выдавая присутствия в доме посторонних, забыть про обитателя чердака. Когда они собирались вместе, она глядела на каждого по очереди пронизывающе и властно. За Кондратием она следила особенно упорно, почти враждебно. Она не могла ему теперь простить его увлечения анархизмом - раньше она не обращала на это никакого внимания. Он смущался под ее пристальным взглядом, конфузливо улыбался. И тогда она, зная его честность и стыдясь своей подозрительности, быстро трепала его по щеке. Она была бы рада вместить всех семерых детей в себя, не зная, как иначе передать им чувство тревоги и ответственности, проникающее насквозь все ее существо. Утром, как обычно, Надежда Кондратьевна отослала старших детей за газетами для Ленина. Ради конспирации они покупали газеты в разных местах: на станции Сестрорецк, на курорте, в Тарховке и на Раздельной. У каждого из мальчиков был постоянный список. Саша покупал газеты эсеровские и меньшевистские - "Рабочую газету", "Известия Петроградского Совета", "Новую жизнь", "Волю народа", "Единство", "Землю и волю", "Известия Всероссийского Совета крестьянских депутатов" и "Дело народа". Кондратию были поручены газеты и журналы большевистские - "Пролетарское дело", московский "Социал-демократ", "Работница" и какие появятся. Черносотенные и бульварные газеты - "Живое слово", "Новое время", "Новую Русь", "Народный трибун" Пуришкевича и другие - покупал Сережа. Буржуазные газеты - питерские "Речь", "День", "Русская воля" и "Биржевые ведомости", московские "Утро России", "Русские ведомости" и "Русское слово" - оставались тоже за Кондратием. Иногда их покупала на станции Разлив сама Надежда Кондратьевна. Сегодня она собралась в лавку за покупками и решила заодно купить на станции свою долю газет. Когда старшие мальчики разъехались, Надежда Кондратьевна надела шляпку с вишнями и накидку - материно наследство - и, оставив десятилетнего Толю нянчиться с Гошей и Левой, отправилась в поселок. Знакомый приказчик в лавке незаметно спроворил ей покупку без очереди, и она пошла на станцию к газетному киоску. Она очень спешила. Кто-нибудь мог приехать из Питера, да и вообще ей казалось страшно оставить свой пост на |
|
|