"Эммануил Генрихович Казакевич. Синяя тетрадь (повесть)" - читать интересную книгу автора

соседству и на улице, привлекали теперь ее внимание и служили пищей для
размышлений.
Она ловила себя на том, что стала меньше думать о муже и сыновьях,
которым в случае провала грозили величайшие беды. Она думала только о
Ленине и о том, что от нее и ее близких зависит его безопасность.
Эти неясные, но сильные ощущения пронзали ее до самого сердца. Она не
могла бы объяснить свои ощущения словами, но она чувствовала, что
находится в самом средоточии великого, и сильнее, чем ее муж, чутьем
материнским, женским, понимала личность Ленина. Николай Александрович
прекрасно знал, что означает Ленин для партии, но он подходил к нему, как
партиец к своему лидеру, как солдат к командиру. Он больше думал о деле,
чем о личности.
Так же относилась к Ленину и Надежда Кондратьевна до того, как узнала
его. Она восприняла поручение партии укрыть вождя партии не то чтобы
равнодушно, но совершенно практически и сразу начала соображать, где его
поместить, чем кормить, что стелить, высказала много верных замечаний о
недостатках сарая, находившегося у самой изгороди, рядом с улицей, о
политических настроениях соседей и т. д. - словом, делала все так, как
привыкла делать в качестве большевички, Жены боевика, укрывавшей во время
революции 1905 года оружие и всякую нелегальщину, переживавшей не раз
обыски, аресты мужа, всегда готовой на все неприятности и беды, связанные
с ее положением.
Ее хладнокровно-деловое отношение переменилось вскоре после появления
Ленина в их сарае. Он оказался не похожим ни на какие ее представления.
Его простота и необыкновенная деликатность, живость и общительность
поразили ее. Она, по-видимому, не ожидала, что знаменитый человек может
быть так прост и безыскусствен. Ее удивил его пристальный и почти жадный
интерес к ней, ее мужу, ее детям, ее дневным заботам. Он, этот интерес,
был и самым простым, Житейским интересом к людям, и не совсем простым, не
совсем житейским. Он относился именно к ней, именно к ее мальчикам - Коле,
Саше, Кондратию, Сереже, Гоше, Леве, Толе, - к их маленьким делам и
жизненным потребностям, но в то же время интерес этот был частью интереса
к чему-то гораздо большему - ко всем трудящимся людям, их заботам и
жизненному опыту. Часто, когда ему о чем-нибудь рассказывали, он
задумывался и говорил:
- Это интересно...
- Это очень важно...
- Это надо будет учесть...
Видно было, что он любое сообщение - самое мелкое - о жизни людей и
их нуждах немедленно взвешивает на особых весах, думает о применении в
гораздо большем масштабе того, что узнал, о чем услышал. Он был весь с
ними, с людьми, среди которых жил, и был весь не здесь, а с огромным
множеством других, незнакомых ему лично людей. Так художник любуется
местностью или рассматривает людей, как и всякий человек, но в то же время
в отличие от других соображает: "я это напишу", "я это могу написать",
"это мне может пригодиться".
Глядя, как она делает все по дому правой рукой, а на левой руке все
время держит Гошу, он качал головой и как бы мимоходом говорил:
- Нам нужно будет добиться создания таких детских очагов, которые
могли бы хоть немного освободить матерей от тяжести домашних забот.