"Эммануил Генрихович Казакевич. Синяя тетрадь (повесть)" - читать интересную книгу автора

изменением, очень характерным для краснобая Керенского: введены, видите
ли, не полевые суды, а военно-революционные. Для пущей красоты, чтоб массы
приняли сие мероприятие за революционное. Корнилова поддерживает другой
ужасный революционер - Борис Савинков, террорист-беллетрист: "Смертная
казнь тем, кто отказывается рисковать своей жизнью за родину, за землю и
волю". Фразеология ух какая революционная, а внутри труха, ибо нет земли и
нет воли! А что тем временем делает ЦИК Советов? Что поделывают наши
социалисты? Ага! Так, так! Вот они, "вожди полномочных органов российской
демократии". Отчет об объединенном заседании ЦИК Советов Рабочих и
Солдатских Депутатов и Исполнительного Комитета Крестьянских Депутатов.
Речь Керенского: "Правительство спасет Россию и скует ее единство железом
и кровью, если доводов разума, чести и совести окажется недостаточно". Это
намек на нас. Аресты, убийства и подлая клевета считаются доводами разума,
чести и совести. Ему отвечает сам Николай Семенович Чхеидзе. Он обещает
полную поддержку Временному правительству. Так, так, Керенский обнимает
Чхеидзе, они целуются. Как они любят целоваться! История России должна
записать на своих скрижалях, что, восстанавливая смертную казнь, мещане
любили целоваться. Господин Федор Дан вносит - весьма кстати в связи с
восстановлением смертной казни, весьма кстати! - резолюцию с требованием,
чтобы я и вы, Григорий, явились на суд. Тот самый Федор Дан, который
пятнадцать лет назад повез в своем чемодане с двойными стенками из Мюнхена
в Белосток мою книжку "Что делать?", книжку, которой он безмерно
восхищался и в которой, кстати, уже тогда ясно провозглашалась наша цель -
социалистическая революция. Зигзаги истории!.. А вызванные правительством
войска для подавления большевиков продолжают прибывать в Питер. Прибыли
сто семьдесят седьмой Изборский полк, Венденский пехотный полк, девятая
команда Кольта с пулеметами, третья школа прапорщиков... Четырнадцатый
Митавский полк в полном боевом вооружении прошел на Дворцовую площадь,
здесь его приветствовал - ха-ха! - не кто иной, как Виктор Чернов, вождь
эсеров и министр буржуазного правительства... Дело катится к
бонапартистской диктатуре, а социалистические министры служат для нее
ширмой. Чрезвычайное собрание офицеров Петроградского гарнизона. Эти
неплохо понимают обстановку, получше, чем бывшие марксисты. Капитан
Журавлев говорит, что "профессиональной организации, какой является Совет,
не по силам заниматься государственными делами". Капитан Милованов
предлагает ввести смертную казнь и в тылу, и для штатских. Еще лучше и
точнее выражается сотник Хомутов: "Нужен хирург. Хирург - единая военная
диктатура". О! Договорились. А вот статейка некоего Арбузьева, -
псевдоним, разумеется. Разумеется, кадет, несомненно, кадет. Называется
статейка кратко, но многозначительно: "Он". Лирическая статейка с очень
ясной политической подоплекой. "За последний месяц, - пишет этот кадет
(несомненно, кадет!), - я часто думал о нем. Старался его себе
представить. Искал его лицо среди встречных прохожих, пробовал угадать его
имя в длинных вереницах неизвестных прежде имен, которые ежедневно
преподносит нам газетная пресса. Потому что я с каждым днем все меньше и
меньше сомневаюсь в его приходе. Кто он? Конечно, военный. Офицер. Поручик
или, может быть, молодой капитан. Чин в настоящее время не имеет значения.
Дорога открыта талантам. Он, должно быть, желчен, упорен в труде,
чудовищно самолюбив, но умеет скрывать это. Ум у него совершенно холодный,
трезвый, свободный от всяких иллюзий, гибкий и острый, как шпага. Такие