"Эммануил Генрихович Казакевич. Дом на площади ("Весна на Одере" #2) " - читать интересную книгу автора

своего начальства о необходимости этих мер. Но он не мог быть искренним,
так как не верил в искренность Лубенцова. А Лубенцов, который был до этого
момента настроен очень дружественно и доверчиво, начиная с этого момента
стал подозрительным и недоверчивым.
У подъезда стояли две машины - "виллис" Лубенцова и большая легковая,
принадлежавшая английскому коменданту. Лубенцов сел с англичанином в его
машину, а Воронин последовал за ними на своей. Когда машины тронулись,
Лубенцов сказал:
- На станцию.
Немец перевел, и, как Лубенцов и ожидал, англичанин стал возражать
против поездки на станцию. Он ссылался на то, что там нет ничего
интересного, и предложил ехать в замок, затем в лагерь перемещенных лиц,
на пивоваренный и ликерный заводы, а если время позволит - в расположенную
недалеко горную гостиницу, где их угостят форелью. В первую очередь он
считал нужным поехать на ликерный завод и там поставить охрану.
- Нет, мы начнем со станции, - сказал Лубенцов, и они поехали на
станцию.
- Что здесь грузят? - спросил Лубенцов, когда они вышли из машины
возле вокзала.
- Английское военное имущество, - быстро перевел Кранц объяснения
майора Фрезера.
Они пошли вдоль рядов стоявших на платформе ящиков. К Лубенцову
тотчас же присоединился Воронин. Он с решительным видом придерживал правой
рукой свой автомат. На ящиках были черной краской нанесены английские
надписи. Лубенцов, солидно и медленно шагая среди грузов, чувствовал себя
в весьма глупом положении и не знал, на что решиться. Потребовать вскрыть
ящики было неразумно. Англичанин вполне мог отказаться от этого,
сославшись на военную тайну. Мимо проходили немцы-грузчики с тюками на
спинах.
- Поедем на ликерный завод, мой дорогой подполковник? - спросил майор
Фрезер.
Этот "май дир сабко'онэл" порядком действовал Лубенцову на нервы. Он
притворился, что не слышит.


IX

Они шли по высокой платформе вдоль пакгауза. Вскоре им преградила
путь целая гора ящиков. Лубенцов остановился. Он покосился на Воронина. У
старшины было напряженное лицо. Он крепко сжимал шейку приклада автомата
своей маленькой тонкой ручкой Лубенцов посмотрел на него, прямо ему в
глаза, так пристально и так выразительно, что Воронин сразу понял, что
Лубенцову нужно ему сказать нечто очень важное и такое, что вслух сказать
нельзя. В глазах Лубенцова Воронин прочитал почти мольбу о чем-то, до чего
только сам Воронин мог додуматься и что сразу понял бы покойный ординарец
Лубенцова, Чибирев, понимавший своего начальника с полуслова.
Понял ли Воронин Лубенцова? Лубенцов показал английскому коменданту
рукой на поросший буками и грабами горный склон за железной дорогой и стал
говорить о красоте этих мест и что ему очень нравится горный пейзаж -
может быть, потому, что он в детстве жил на Дальнем Востоке, где тоже