"Гай Гэвриел Кей. Повелитель императоров ("Сарантийская мозаика" #2)" - читать интересную книгу автора

его вопль и не напали на него, но, кажется, им были известны повадки их
товарища, и они не доставили Пардосу неприятностей. Один из них даже
извинился, что его удивило. Их компания отправилась на ночлег на имперский
постоялый двор, который замаячил в темноте впереди, большой, освещенный
факелами, приветливый, а Пардос продолжил путь в одиночестве. В ту ночь он в
конце концов скорчился с южной стороны каменной ограды на жгучем холоде, и
ему пришлось драться с дикими псами при свете белой луны. Стена должна была
защитить его от собак. Но в ней было слишком много проломов. Пардос знал,
что это означает. Здесь тоже побывала чума в недавно минувшие годы. Когда
люди умирают в таких количествах, всегда не хватает рабочих рук, чтобы
сделать все необходимое.
Та единственная ночь была очень тяжелой, и он действительно подумал,
дрожа от холода и стараясь не спать, не суждено ли ему умереть здесь. Он
спрашивал себя, что он делает так далеко от всего, что ему знакомо. У него
нечем было разжечь огонь, и он смотрел в темноту, следил, не появятся ли
тонкие извивающиеся привидения, которые могут погубить его, если он
пропустит их приближение. Он слышал другие звуки, из леса, с противоположной
стороны стены и дороги: низкое раскатистое рычание, вой, а один раз топот
какого-то очень крупного животного. Он не поднялся, чтобы посмотреть, что
это такое, но после этого собаки ушли, слава Джаду. Пардос сидел, съежившись
под своим плащом, прислонившись к мешку и шершавой стене, смотрел на далекие
звезды и на единственную белую луну и думал о том, где он находится в мире,
сотворенном Джадом. Где это маленькое ничтожное существо - Пардос из племени
антов - проводит холодную ночь в этом мире. Звезды в темноте были твердыми и
яркими, как алмазы.
Позже он решил, что после той долгой ночи он смог по-новому оценить
бога, если это не слишком самонадеянная мысль, ибо как смеет такой человек,
как он, говорить об оценке бога? Но мысль осталась с ним: разве Джад не
совершает каждую ночь нечто бесконечно более трудное, сражаясь в одиночку
против врагов и зла среди жгучего холода и темноты? И - следующая правда -
разве бог не делает это ради блага других, ради своих смертных детей, а
вовсе не ради себя самого? А Пардос просто боролся за собственную жизнь, а
не за других живущих.
В какой-то момент, в темноте, после захода белой луны, он подумал о
Неспящих, о тех святых клириках, которые молятся всю ночь, в знак понимания
того, что бог совершает в ночи. Потом он провалился в беспокойный сон без
сновидений.
И на следующий же день, продрогший, весь окоченевший и очень уставший,
он подошел к церкви тех самых Неспящих, стоящей немного в стороне от дороги.
Он вошел с благодарностью, желая помолиться и выразить свою благодарность,
возможно, найти немного тепла в холодное ветреное утро, а потом увидел то,
что находилось наверху.
Один из священников не спал, он вышел и приветливо поздоровался с
Пардосом, и они вместе произнесли предрассветные молитвы перед диском и под
внушающей благоговение фигурой темного бородатого бога на куполе над их
головой. Потом Пардос неуверенно рассказал священнику, что он из Варены,
мозаичник, и что изображение на куполе - правда! - самая поразительное из
всего, что он когда-либо видел.
Одетый в белые одежды священник поколебался, в свою очередь, и спросил
у Пардоса, не знаком ли он с еще одним западным мозаичником, человеком по