"Гай Гэвриел Кей. Повелитель императоров ("Сарантийская мозаика" #2)" - читать интересную книгу автора

имени Мартиниан, который проходил мимо них в начале осени? И Пардос
вспомнил, как раз вовремя, что Криспин отправился на восток под именем
своего партнера, и сказал: да, он действительно знает Мартиниана, был его
учеником и теперь идет на восток, чтобы присоединиться к нему в Сарантии.
После этого худощавый клирик снова поколебался, а потом попросил
Пардоса подождать несколько секунд. Он вышел через маленькую дверцу в
боковой стене церкви и вернулся вместе с другим человеком, постарше,
седобородым. Этот человек смущенно объяснил, что другой художник, Мартиниан,
высказал предположение, будто изображение Джада наверху нуждается в
некотором... внимании, если они хотят сохранить его должным образом.
И Пардос, снова посмотрев вверх, увидел то, что заметил Криспин, и,
кивнув головой, сказал, что это действительно так. Затем они спросили его,
не захочет ли он помочь им в этом. Пардос заморгал в страхе и, заикаясь,
стал говорить что-то насчет того, что необходимо иметь большое количество
смальты, такой же, как та, что использована наверху, для этой сложной, почти
невыполнимой задачи. Ему потребовалось бы снаряжение мозаичника, и
инструменты, и помост...
Священники переглянулись, а потом повели Пардоса через церковь в одно
из хозяйственных строений и по скрипучим ступенькам в подвал. И там при
свете факела Пардос увидел разобранные части помоста и инструменты для своей
профессии. Вдоль каменных стен стояла дюжина сундуков, и священники их
открыли, один за другим, и Пардос увидел смальту такого качества, такого
блеска, что еле удержался, чтобы не заплакать, вспомнив мутное
некачественное стекло, которым все время приходилось пользоваться Криспину и
Мартиниану в Варене. Это была та самая смальта, которой выложили изображение
Джада на куполе: священники хранили ее здесь, внизу, все эти сотни лет.
Два священника смотрели на него и ждали, ничего не говоря, и наконец
Пардос просто кивнул головой.
- Да, - сказал он. И еще: - Кому-нибудь из вас придется мне помогать.
- Ты должен научить нас, что надо делать, - сказал второй священник,
поднимая повыше факел и глядя вниз на сверкающее стекло в древних сундуках,
в котором играл отражающийся свет.
Пардос в конце концов остался там. Он работал вместе с этими
благочестивыми людьми и жил с ними почти всю зиму. Как ни странно,
по-видимому, его здесь ждали.
Настало время, когда он достиг пределов того, что, как он считал, в его
силах сделать при отсутствии руководства и большего опыта для этого
божественного, великолепного произведения, и он сказал об этом священникам.
Они к тому времени преисполнились к нему уважения, признали его благочестие
и старание, и он даже думал, что понравился им. Никто не возражал. Надев
подаренные ему белые одежды, Пардос в последнюю ночь бодрствовал вместе с
Неспящими и с дрожью услышал собственное имя, пропетое святыми клириками во
время молитвы как имя человека добродетельного и достойного, для которого
они просили милости у бога. Они поднесли ему подарки - новый плащ, солнечный
диск, - и он снова, со своим посохом и мешком, ясным утром вышел на дорогу и
под пение птиц, возвещающих весну, продолжил свой путь в Сарантий.

* * *

Если быть честным, то Рустему пришлось бы признать, что его самолюбию