"Гай Гэвриел Кей. Повелитель императоров ("Сарантийская мозаика" #2)" - читать интересную книгу автора

Он вышел, закрыл за собой дверь и поспешно двинулся по коридору, мимо
ожидающих там людей, потом побежал вниз по лестнице за собственными
перчатками для верховой езды.
Когда Рустем вошел, его охватил ужас, и ему пришлось призвать на помощь
все остатки самообладания, чтобы не показать этого. Он едва не уронил свои
инструменты и испугался, что кто-нибудь заметит его дрожащие руки. Хорошо,
что начальник стражи быстро подошел и взял у него вещи. Он воспользовался
процедурой официального коленопреклонения, чтобы произнести про себя
успокаивающую молитву.
Поднявшись на ноги, он заговорил более резко, чем следовало бы, прося
придворных - вместе с визирем и принцем! - покинуть комнату. Но он всегда
разговаривал резким, деловым тоном, чтобы создать образ не по годам опытного
лекаря, а сейчас не время и не место изменять своим привычным методам. Если
ему суждено умереть, то едва ли имеет значение, что о нем подумают. Он
попросил коменданта остаться. Солдата не могут смутить поток крови и вопли,
а кому-то, возможно, придется придерживать раненого.
Раненый. Царь Царей. Меч Перуна. Брат солнца и лун.
Рустем заставил себя прогнать подобные мысли. Это пациент. Раненый
человек. Только это имеет значение. Придворные ушли. Принц - Рустем не знал,
который это из сыновей царя, - остановился перед ним и наглядно, движениями
кистей рук, продемонстрировал угрозу смерти, которая шла рядом с Рустемом с
того самого мгновения, когда он вышел из своего сада.
Нельзя придавать этому значения. Все будет так, как предначертано.
Он бросил аджбарский порошок в огонь, чтобы настроить комнату на
взаимодействие с гармоничными духами, потом подошел к постели с намерением
осмотреть стрелу и рану.
И почувствовал запах каабы.
Мысли его закружились от потрясения, потому что этот запах подтолкнул
воспоминание, уже медлившее на краю сознания, а потом еще одно воспоминание,
от которого ему стало страшно. Он послал коменданта за перчатками. Они были
ему необходимы.
Если бы он прикоснулся к древку стрелы, он бы умер.
Оставшись наедине с Царем Царей, Рустем обнаружил, что его страх
теперь - это страх лекаря, а не жалкого подданного. Он размышлял о том, как
высказать то, что у него на уме.
Теперь глаза царя смотрели прямо ему в лицо, темные и холодные. Рустем
увидел в них ярость.
- На древке стрелы - яд, - сказал Ширван. Рустем наклонил голову:
- Да, мой господин. Кааба. Из растения фиджана. - Он набрал в грудь
воздуха и спросил: - А твои лекари трогали стрелу?
Царь очень медленно кивнул головой. Не было и намека на то, что гнев
его стал меньше. Он должен был испытывать сильную боль сейчас, но не
показывал этого.
- Все трое. Забавно. Я приказал казнить их за некомпетентность, но они
и так скоро умерли бы, не так ли? Ни один из них не заметил яда.
- Здесь он редкость, - заметил Рустем, стараясь собрать разбегающиеся
мысли.
- Не такая уж редкость. Я принимаю его малыми дозами уже двадцать пять
лет, - сказал царь. - Каабу и другие ядовитые вещества. Анаита призовет нас
к себе, когда пожелает, но люди все равно должны заботиться о своей жизни, а