"Ясунари Кавабата. Мэйдзин" - читать интересную книгу автора

шла игра, то и дело нарушала какая-то пичужка, которая, порхала возле
стрехи. В этот день было сделано шестнадцать ходов - от записанного
двенадцатого хода белых до двадцать седьмого хода, который записали черные.
Спустя четыре дня, 16 июля, состоялось второе в Хаконэ доигрывание. В
этот день девушка, которая вела запись ходов, сменила свое дешевое
темно-синее в белый горошек кимоно на новое, шелковое, выглядевшее
по-летнему.
Хотя помещение называлось флигелем и стояло в том же саду, что и
главный корпус, но их разделяло расстояние примерно с квартал. У меня до сих
пор перед глазами одинокая фигура Мэйдзина, бредущая по дороге к главному
корпусу, куда мы ходили на обед. Мне редко доводилось смотреть на него
сзади. За воротами флигеля дорога шла в гору. Слегка согнувшись, Мэйдзин
поднимался по ней. Его маленькие, слегка сжатые ладони, сцепленные за
спиной, плохо были видны, но было заметно, что они покрыты густой сетью
мелких морщин.
Верхняя половина тела, несмотря на небольшой наклон, выглядела
неподвижно жесткой, отчего ноги казались еще более худыми и ненадежными, чем
на самом деле. Дорога была широкой, с одной стороны рос карликовый бамбук,
из подножья которого слышалось журчанье ручья. Вот, собственно, и вся
картина. Однако эта одинокая фигура Мэйдзина навевала на меня како-то
глубокое чувство, от которого у меня потеплели веки. В фигуре Мэйдзина,
только что вставшего из-за доски и неспешно шагавшего по дороге, было тихое,
печальное очарованно не от мира сего. Я подумал, что к нему подходят слова
"Последний из людей эпохи Мэйдзи".
Вдруг Мэйдзин неожиданно остановился, и глядя в небо, хрипло прошептал:
"Ласточка, ласточка...".
Он стоял перед камнем, на котором была надпись: "Камень, на который
изволил присесть во время остановки высочайшего экипажа великий император
Мэйдзи". Рядом росла индийская сирень, раскинувшая свои ветви над камнем, но
цветов на ней еще не было. Гостиница "Нарая" в старину предназначалась
только для "благородных".
Следом за Мэйдзином шагал Онода Шестой дан - он чуть отставал, как бы
щадя Мэйдзина и не желая навязывать темп. Над поверхностью пруда виднелась
дорожка из выступающих камней, по которой можно было легко перейти через
пруд. Как раз тогда на этих камнях стояла супруга Мэйдзина, которая вышла
его встречать. Каждый раз, утром и вечером она провожала его до здания, где
шла игра, и, когда по ее расчетам Мэйдзин садился за доску, она быстро
уходила. Когда наступало время обеда или откладывания партии, супруга снова
выходила встречать его.
В тот день, когда я смотрел на идущего впереди Мэйдзина, у меня было
ощущение, словно он лишился какого-то внутреннего равновесия. Казалось, он
еще не очнулся от игры - его прямое туловище пребывало в том же положении,
что и за доской, а ноги будто двигались сами по себе, и это создавало
тревожное чувство. Казалось, что в пустоте плывет некое воплощение высокого
духа. Мэйдзин, конечно же, думал о чем-то своем, но его фигура! Она была в
точности такой же, как во время игры. Так иногда в комнате остается аромат
от цветов, которых там уже нет.
Этот хриплый голос и эта слова "ласточка, ласточка", кажется, только
сейчас натолкнули меня на мысль, что Мэйдзин в ту пору еще не выздоровел.
Потом такое случалось с ним часто. Может быть, трогательность его фигуры в