"Ясунари Кавабата. Мэйдзин" - читать интересную книгу автора

соседней комнаты. Онода Шестой дан закрыл глаза и опустил голову.
Обозревателю Мурамацу Сефу тоже не по себе, Даже Отакэ Седьмой дан не
произносит ни слова. Кажется, будто он избегает прямо смотреть на Мэйдзина,
своего противника.
Вот вскрывают конверт с записанным при откладывании 90 ходом белых.
Мэйдзин то и дело склоняет голову то вправо, то влево, 92 ходом он пошел на
взаимное разрезание. Обдумывание 94 хода заняло 1 час 9 минут. Мэйдзин то
закрывал глаза, то смотрел в сторону, иногда наклонялся вниз, будто борясь с
приступом тошноты. Похоже, ему нездоровилось. Вид его не выражал внутренней
силы, как бывало прежде Может быть, виной тому освещение, или что другое,
только контур лиц Мэйдзина казался размытым, словно призрачным. Даже тишина
в комнате была какой-то необычной. Игроки сделали 95, 96, 97 ходы. Стук
камней о доску вселял смутную тревогу, словно эхо в пустынном ущелье.
Над 98 ходом Мэйдзин вновь думал больше получаса. Он часто моргал, рот
его был слегка приоткрыт, а веером он размахивал так яростно, словно
старался раздуть пламя где-то в глубине своего существа. Трудно понять, как
можно играть в таком состоянии.
В это время в комнату вошел Ясунага Четвертый дан. Переступив порог, он
сделал традиционный поклон. Это был очень почтительный поклон, по всем
правилам. Но ни один из соперников его поклона не заметил. Когда Мэйдзин или
Седьмой дан поворачивались в ту сторону, где сидел Ясунага, тот сразу же
почтительно опускал голову. Ничего другого ему не оставалось делать. Вся
сцена выглядела так, словно какие-то демонические силы сошлись в ужасной
битве.
Едва был сделан 98 ход белых, как девушка-секретарь объявила время: 12
часов 29 минут. В 12.30 откладывание.
- Сэнсэй, если вы устали, то может быть, отдохнете?.. - обратился к
Мэйдзину Онода Шестой дан. Только что вернувшийся из туалета Отакэ тоже
присоединился к просьбе.
- Отдохните, пожалуйста. Не церемоньтесь со мной. Я один подумаю над
ходом и запишу его. Обещаю ни у кого не просить подсказки, и впервые за весь
день все рассмеялись.
Все сочувствовали Мэйдзину и не хотели, чтобы он оставался сидеть за
доской. Отакэ должен был лишь записать свой ход, поэтому особой
необходимости сидеть у Мэйдзина не было. Он наклонил голову и некоторое
время раздумывал, уйти или остаться...
- Пожалуй, я посижу еще немного...
Однако он тут же встал и отправился в туалет. Вернувшись, он зашел в
соседнюю комнату и затеял веселый разговор с Мурамацу Сефу. Вдали от доски
Мэйдзин выглядел против ожидания бодро.
Оставшись в одиночестве Отакэ Седьмой дан впился глазами в позицию
белых в правом нижнем углу. Он думал 1 час 13 минут, но записанный им уже во
втором часу девяносто девятый ход был нодзоки в центре доски.
В то утро, когда члены Оргкомитета зашли в комнату Мэйдзина и
поинтересовались, где он сегодня хотел бы играть: во флигеле или на втором
этаже главного корпуса, Мэйдзин ответил:
- Я пока не могу выходить на улицу и предпочел бы главный корпус. Но
ведь еще раньше Отакэ-сан говорил, что в главном корпусе ему мешает шум
водопада. Спросите лучше Отакэ-сан. Будем играть там, где он захочет. Таков
был ответ Мэйдзина.