"Вера Кауи. Найди меня" - читать интересную книгу автора

хозяйскую посуду.
Готовя ужин - треску в чесночном соусе, - Мэри вновь с тоской
вспоминала Пэт. Была бы она здесь - мигом поставила бы эту шлюху на место. В
ту же секунду Мэри поняла, что и ей самой удалось это сделать, уроки Пэт не
прошли даром. Раз уж Пэт нет рядом, - а Мэри изо всех сил желала, чтобы Пэт
везде было хорошо, - придется ей самой держать оборону. И кажется, это у нее
сегодня получилось.
Пэт не выходила у нее из головы, и в течение нескольких дней она не
переставала надеяться, что подруга каким-то образом даст о себе знать. Но
Пэт так и не объявилась. Ну что ж, решила она наконец, Пэт ведь сама часто
мне повторяла: "Не плачь над разбитым горшком".

Срок, назначенный доктором, пришел и миновал, а роды не начинались.
"Хватит ему расти, а то не разродишься. Будем вызывать искусственные роды".
От страха ее забила дрожь, так что сестра Блэшфорд ввела ей
транквилизатор. Через полчаса отошли воды. Больно не было. У Мэри было
ощущение, будто она парит в воздухе.
В ту же ночь, около двенадцати, она проснулась от резкой боли в спине и
желания пойти в туалет. Сходя с унитаза, Мэри заметила кровь. Господи,
подумала она, холодея от страха, началось! Она на ватных ногах прошла в
спальню и нажала кнопку звонка. Через несколько секунд появилась сестра
Блэшфорд.
- Надо спуститься в родильную.
Ширли спала как убитая и не шелохнулась, зато Беверли
продемонстрировала свое неудовольствие жалобными вздохами. "Поздравляю, -
тихо сказала ей Мэри, - ты от меня избавилась. У тебя еще все впереди..." А
у меня начинается последний и самый трудный акт, подумала она про себя.
Лежа на жесткой неудобной кушетке в родильной палате, заставленной
белой мебелью и хромированной аппаратурой, пропитанной запахами хлорки и
хозяйственного мыла, она почувствовала, как в ней растет и становится
невыносимой боль. Неведомая сила вдруг овладела ее естеством, заставив
натужно сжаться.
- Нет, нет, тужиться еще рано! - скомандовала сестра Блэшфорд.
- Но у меня само получается! - через силу выговорила Мэри. Потом в
предплечье вошла игла и все исчезло. Но ненадолго. Придя в себя, она
увидела, что часы на стене показывают восемь. Тут-то и началась настоящая
боль. Ее затошнило, сестра поднесла ей таз... Но самое ужасное - это
все-таки боль, как будто чьи-то руки выворачивали ей нутро.
- Боюсь, роды получатся затяжными, - раздался чей-то голос у нее над
головой.
Мэри потеряла счет времени, единственной реальностью оставалась дикая
боль, которая вымотала ее до полусмерти. Будто со стороны она услыхала свой
плач и жалобы на то, что не может справиться с собой.
- Ничего, - успокаивающе ответил тот же голос. На этот раз она узнала
его - он принадлежал доктору. - Ничего, просто ты устала. Но скоро все
кончится. Потерпи.
Глаза, залитые слезами и соленым потом, почти ничего не видели. Она
едва разобрала цифры на часах: стрелки показывали два. За окном было светло.
Стало быть, день. А все это началось, когда еще не было двенадцати ночи.
Сколько же это может продолжаться? На этот раз, когда ей опять подперло,