"Бел Кауфман. Вверх по лестнице, ведущей вниз " - читать интересную книгу автора

контактные линзы?"
Хорошо, что не было Бестера. Все-таки в этом человеке есть что-то, не
заметное с первого взгляда. На меня производит огромное впечатление то, как
он мастерски решает так называемую здесь "проблему дисциплины". Как-то он
зашел в раннюю продленку (не спрашивай меня, что это такое и как я ее
проводила) и попросил одного из учеников показать свою программную карточку.
"Катись ты подальше", - ответил тот. Класс затаил дыхание. С ледяной
вежливостью Бестер попросил ученика повторить то, что он сказал. Мальчик
повторил. "Пожалуйста, первые два слова", - попросил Бестер с утонченной
вежливостью. "Катись ты". - "Будьте любезны, повторите снова". - "Катись
ты". - "Еще раз, пожалуйста". - "Катись ты". - "Будьте любезны повторить
следующее слово". - "Подальше". - "Еще раз". - "Подальше". - "Еще раз".
Представь себе, как абсурдно может звучать это "подальше", повторенное со
всей серьезностью мальчиком, стоящим среди своих сверстников! Парня высекли,
и он это знал; знал это и усмехающийся класс; знал это и Бестер. Уходя, он
сказал безупречно вежливо: "Вам, молодой человек, следует заняться
исправлением речи". Как бы я хотела научиться у него уверенности в себе. Во
время классных часов я чувствую себя такой неумелой. Ученики все еще
относятся ко мне с подозрением, все еще испытывают меня...
В понедельник ко мне подошла девушка, застенчивая и чем-то
взволнованная. Она хотела бы поговорить со мной после уроков. По-видимому,
она боялась идти домой. К сожалению, было это в день учительской
конференции, которая священна: явка на нее обязательна. Возможно, я могла бы
как-нибудь помочь девушке - с тех пор она не появлялась в школе. Мне
сообщили, что она убежала из дому...
На учительской конференции (нам положено отсиживать на ней каждый месяц
по часу) я наблюдала за моими братьями и сестрами, на лицах их - равнодушие
и покорность. Лишь немногие беспокойные души будоражили стоячее болото. Я
сразу же поняла, что новичку выступать не положено. Но зато меня попросили
вести протокол. Я записала все выступления и подсчитала время: 60 минут,
секунда в секунду.
Все наши часы и минуты подсчитаны и заранее распределены. Уже вовсю
идет подготовка ко Дню открытой школы и к рождественскому спектаклю. На
доске объявлений появляются таинственные сообщения, которые совсем
невозможно понять. Так вчера я прочла:
"Усиленный курс алгебры будет изучаться в следующем семестре до
дальнейших указаний". Не знаю, что это значит или что значит "минимальный
уровень и максимальные цели", - все это проблемы взаимопонимания.
Взаимопонимание! Если бы я знала, как подобраться к моим ребятам, я,
наверно, смогла бы их учить. Как-то я попросила их написать, что они изучали
по языку и литературе, что надеялись узнать на моих уроках. Их сочинения
оказались открытием для меня: я поняла, насколько пусты были проведенные ими
в школе годы, поняла, как необходима им я или кто-нибудь вроде меня. Нас так
не хватает! И в то же время при всем моем старании обучить их чему-то - это
практически невозможно в школе Калвина Кулиджа.
Конечно, посторонним наша работа кажется просто находкой: с девяти до
трех, пятидневная неделя, двухмесячный оплаченный отпуск летом, все
праздники по календарю, почет и уважение. Моя мама, например, очень радужно
представляет себе мой рабочий день: ей видится день, заполненный грациозными
поклонами под хор почтительных голосов, желающих мне доброго утра.