"Василий Катунин. Возвращение Остапа Крымова " - читать интересную книгу автора

поверженные статуи пролетарских вождей. Под куцей курткой проглядывала
тельняшка, светлые полосы которой уже утратили свою белизну и невинность
навеки. На голове незнакомца, как приклеенная столярным клеем, прочно сидела
бейсбольная шапочка с эмблемой "Нью-Йорк Янкиз". Очкарик спал в позе
мальчика-паиньки с подогнутыми к животу ногами. Его голова покоилась на
толстой потрепанной книге, на корешке которой время уже почти стерло
бессмертное имя Фейхтвангера. Он громко храпел и крепко благоухал луком, что
являлось двойной зашитой от желающих попросить подвинуться. Незнакомец спал
с безмятежностью большого ребенка, как бы подтверждая правило, что только на
вокзале и в тюрьме вас никогда не посмеют пугать повышением квартплаты.
Остап постоял некоторое время над спящим, прикидывая, к чему относилась
его фраза: к войне 1812 года, к футбольному матчу Украина - Франция или к
просроченным импортным продуктам питания. Только в последнем случае Крымов
назвал бы автора услышанного лозунга патриотом. Общий вид кандидата на
будущее процветание и богатство Остапу, в общем, понравился. По всему было
видно, что он принадлежал к числу тех, кто не увеличивал валовой
национальный доход страны, не уменьшал безработицу и никак не влиял на рост
преступности. "Судя по всему, образован, интеллигентен, непритязателен и
голоден, - подумал Остап, подходя ближе. - Сразу видно, что на его жизненную
трагедию ходило не много зрителей. Надо пробовать".
Кандидата пора было будить. Но Крымов хорошо знал, что особенно крепко
спится после звонка будильника и что человек, насильственно выводимый из
состояния сна, как правило, обретает скверное настроение. Поэтому Остап
решил, добавив немного положительных эмоций, сделать пробуждение
предполагаемого сподвижника, по возможности, приятным. Он достал из кармана
брюк смятую пятидесятитысячную рублевую купюру, окинул ее прощальным
взглядом и кинул под скамейку.
- Эй, мужчина, это не у вас деньги выпали? - негромко спросил Остап,
придав голосу немного официальности.
- Мои! - мгновенно выпалил незнакомец и вскочил, еще не успев открыть
глаза.
"Реакция хорошая, - с удовлетворением отметил Крымов, - А как у нас с
сообразительностью?"
- Послушайте, любезный, вы уверены, что это ваши деньги? Я проходил тут
минут пять назад, никакой купюры не было и в помине.
Незнакомец ошарашено уставился на деньги, углубившись на несколько
минут в анализ этой невероятной ситуации. Наконец, сжав купюру в кулаке так,
что у той захрустели кости, он выпалил высоким голосом человека, знающего
свои демократические права:
- Но это мои деньги!
Решительность незнакомца была беспредельной. У Остапа уже не оставалось
пути к отступлению, и он миролюбиво пожал плечами.
- Я и не оспариваю этого. Почему бы такому солидному человеку не иметь
денег? Просто подумал, не могу ли я рассчитывать на свою долю. Даже
государство, которое нас совсем не балует, платит двадцать пять процентов от
найденного клада. Я ведь мог и не тревожить ваш сон, позволив французам
разбазаривать народное достояние.
Незнакомец, ничего, видимо, не поняв про французов, сунул купюру в
карман и убежденно сказал:
- Нет, никак нет!