"Василий Катунин. Возвращение Остапа Крымова " - читать интересную книгу автора

пересечением границы. Паспорт Крымова, давно подлежавший замене, не имел
должных отметок ни с украинской, ни с российской сторон и доживал свои
последние дни, находясь в глубокой коме. Единственное, что задерживало
Остапа с обменом, - это его нерешительность с выбором гражданства. Бывший
подданный СССР ждал, как лягут карты в обеих странах, которые все время
лихорадило то с руководством, то с войной, то с погодными условиями и,
неизменно, с экономикой. К сожалению, Украина не признавала двойного
гражданства. По всей видимости, такая принципиальность была рождена чувством
национальной гордости. Это очень огорчало Остапа. Крымову не хотелось как-то
делить свою интернациональную советскую сущность. Тем более что он сам для
себя не смог бы с уверенностью ответить, где же его Родина. Пропахавший с
ранней юности весь Союз от Таллинна до Курил, Остап чувствовал себя тесно и
неуютно в рамках одной республики, как матерый волк в вольере зоопарка.
Одни люди живут и учатся, другие - просто живут. Остапу всегда хотелось
относиться ко второй категории, но у него не всегда это получалось. Жизнь
все время учила его тому, что все происходящее вокруг - это комедия дли тех,
кто думает, и трагедия для тех, кто только чувствует. С годами ему все
трудней стало находить новых друзей и не терять старых, и в результате в
настоящий момент его ближайшим сердечным другом была лишь нательная рубашка.
Внимательный прохожий мог бы заметить, что в одеянии Крымова не хватало
одной почти неуловимой детали. Черные шелковистые брюки отлично сочетались
со светло-серым строгим пиджаком, но при этом не хватало рубашки. Вместо нее
между изысканными лацканами пиджака проглядывала белая футболка, похожая на
ту, которую используют для сна солидные мужчины, не очень доверяющие
гостиничному белью. Этот факт наталкивал на мысль, что, прощаясь с Москвой,
Остап не имел достаточного времени или желания разобраться со своим
гардеробом. Эту же мысль подтверждал и скудный багаж приезжего - тонкий
черный дипломат с цифровым устройством и круглым разводом на боку, по всей
видимости, оставленным чашкой с горячим напитком.
Весь облик Крымова дышал уверенностью и силой. Прямой удлиненный с
тонкими ноздрями нос говорил об изрядной доле восточной крови, текущей в его
жилах. Богатырская грудь и саженый размах плеч достались ему от
здоровяка-отца, уроженца Сибири. Волевой подбородок, начинавший зарастать
щетиной сразу же после бритья, выдавал в нем толику кавказской крови. И
только серо-голубые глаза, доставшиеся от матери в подарок в первый день
рождения, русые волосы и вечно жизнерадостное выражение лица спасали Остапа
от бесконечных проверок московской милиции. Без сомнения, Крымов принадлежал
к тому типу мужчин, которые нравятся девяноста пяти процентам любвеспособных
женщин, включая лесбиянок и политических феминисток. В декабре Остапу
исполнилось сорок лет, но торжество пришлось отложить - юбиляру его лет не
давали. "Если часы начинают бить, то главное - чтобы не по лицу", -высказал
он тогда случайно забредшую в голову мысль. И был прав.
Остап стоял на возвышении привокзальной площади, как монумент, устремив
взгляд сквозь каменные джунгли домов и улиц. Где-то там, в глубине города, в
своей норе сидел мохнатый пузатенький паук, вечно голодный, не брезгующий
ничем и никем. Следуя своему жизненному правилу никогда не возвращаться в
прошлое, особенно - принесшее разочарование, Крымов только теперь подумал,
что пришло время восстановить статус-кво в этом отложенном, но не забытом
вопросе. Только теперь можно впустить на время в душу столь не любимое им
чувство мести, которое послужит двигателем дальнейшей программы. Подавив