"Василий Катунин. Возвращение Остапа Крымова " - читать интересную книгу авторабриз трепал, как черные пиратские флаги, широкие штанины брюк
новоприбывшего. В боковом кармане дорогого пиджака незнакомца покоился паспорт гражданина СССР, выданный в городе Тамбове на имя Семена Семеновича Кольского. В нагрудном кармане того же пиджака лежало агрессивно краснокожее удостоверение на имя Остапа Крымова, где в графе "должность" было грязно-синим по мято-белому написано: "режиссер-постановщик". Судя по фотографиям, оба документа принадлежали одному и тому же лицу, что могло удивить кого угодно, кроме самого обладателя этого лица. Еще в юные годы Сеня Кольский, узнав о том, что многие великие люди из артистического и литературного бомонда известны в миру по своим псевдонимам, решил сменить и свое девичье имя. Таким образом, уже выступая в институтском вокально-инструментальном ансамбле в качестве ударника, Семен Кольский стал называться Остапом Крымовым. Любящий жаркое черноморское солнце юноша, не долго думая, поменял содержащееся в его фамилии название северного полуострова на аналогичный южный, а имя взял у своего любимого литературного героя. Остап не стал юридически оформлять эту метаморфозу, дабы не огорчать старика Кольского, своего дедушку - героя Гражданской войны, красного командира и грязного горлопана, рубавшего, как капусту, еще в те мутные времена и белых, и зеленых, и красных (по ошибке), и полностью бесцветных. Голубые тогда еще не афишировали себя настолько, чтобы на них можно было завести статистику. С тех пор так и повелось: под одним именем он изредка, на заре своей трудовой деятельности, получал символическое жалование, бывал вызываем грозными и невинными повестками в присутственные учреждения, прописывался в самых неожиданных местах и селился в гостиницах; под другим - был любим бывшей одной шестой части суши, называемой СССР. Поскольку зарплату Остап не получал уже лет пятнадцать, а правило не иметь лично ничего общего с официальными и, особенно, правоохранительными органами стало для него непререкаемым законом, то он как-то потихоньку стал отвыкать от своего первого, доставшегося от папы имени. Тем более что последний раз своего родителя он видел в двухмесячном возрасте и имел все основания плохо разбираться в отцовской ветви своего генеалогического дерева. Подумав об этом, Остап машинально сунул руку в карман своих широких штанин и вытащил морщинистый, засаленный сотнями казенных пальцев паспорт, который, судя по датам, уже находился в состоянии клинической смерти. С обложки грустно сверкнула до боли знакомая, некогда гордая аббревиатура -СССР. На дворе на нетвердых ногах стоял 1998 год. В начальных классах средних школ бывшей империи ничего не подозревающие дети и подумать не могли, что Россия, Украина, Азербайджан, Чечня, Эстония и Сахалин были совсем недавно одним государством. Остап вспомнил, как неделю назад в анкете Голландского посольства в графе "страна рождения" он написал СССР, и сам удивился тому, как это уже непривычно звучит. Как все же нелепо родиться в одной стране, а затем, заполняя анкету, понять, что ты живешь уже в другой. Остап поднял глаза на серое, покроя сороковых годов, здание главпочтамта, символизирующее по задумке его авторов-архитекторов корабль, плывущий в коммунизм, и вздохнул: - Эх, такую страну развалили! Эта фраза была рождена скорее не самим существом этой проблемы, а ее частным отголоском - теми трудностями, которые возникли у Остапа с |
|
|