"Джон Кац. Год собаки. Двенадцать месяцев, четыре собаки и я" - читать интересную книгу автора

* * *

Примерно через час после моего приезда в аэропорт, самолет, наконец,
приземлился. Я чуть не каждые пять минут спрашивал, есть ли на борту собака.
Наконец, позвонил по мобильнику Дин и сообщил ей, что Девон уже здесь. Потом
позвонил своей жене Пауле, чтобы успокоить ее. Она была твердо убеждена, что
третья собака это чересчур, поэтому немногое могла сказать в ответ. Я
позвонил также дочери в колледж: "Он уже почти тут!" И услышал привычный
вздох. "Перезвони мне, когда увидишь его, - сказала дочь, - расскажешь, на
что он похож".
Через полчаса после того, как самолет сел, - было девять часов
вечера, - я увидел, как два работника аэропорта тащат по полу голубую
собачью клетку, глухо стукавшуюся о плитки пола. Это был большой пластиковый
контейнер с прорезями для воздуха по бокам и зарешеченным отверстием в
передней стенке. К крышке контейнера был прикреплен конверт с документами
Девона. Сквозь металлическую решетку виднелось сбитое одеяло - единственное,
что осталось от его прежней жизни, - пустая бутылка и клочки газет,
устилавшие дно клетки.
Больше ничего разглядеть не удавалось. Только что-то белое с черным
бешено крутилось внутри, ударяясь о стенки контейнера. Я вздрагивал от этих
громких ударов; Девон рвался наружу.
Контейнер подтащили ко мне. "Эй, Девон!" - окликнул я, адресуясь к
контейнеру. Никакого ответа. Я подписал счет за провоз и оттащил контейнер
на свободное место.
В ньюаркском аэропорту и всегда-то царит бедлам, но в этот вечер здесь
было еще хуже обычного, поскольку из-за плохой погоды самолеты запаздывали.
Везде громоздился багаж; в раскрытые двери было слышно, как полицейские орут
на нерасторопных водителей; кричали носильщики; по радио объявляли один рейс
за другим, в небе ревели двигатели самолетов.
Мой фургон был припаркован в нескольких сотнях метров от выхода. Я
рассчитывал прямо в контейнере надеть на Девона поводок и затем отвести его
к фургону, держа поводок в одной руке, а другой толкая контейнер. Мы таким
образом оторвались бы от всего этого сумасшедшего дома и добрались до тихой
темной парковки. Секция 3-A терминала B вместе с автомобильной стоянкой вряд
ли могли вызвать в воображении пасторальные картины в духе Джеймса Хэрриота,
но тут уж ничего не поделаешь.
Девон в контейнере все еще бешено крутился. Нам нужно было, наконец,
взглянуть друг на друга.
"Девон, смотри, сейчас я открою дверцу. Все будет хорошо". Я всегда
разговариваю со своими собаками, хотя вовсе не думаю, что они понимают мои
слова, зато вполне могут по тону почувствовать настроение. У меня это почти
рефлекс.
Глухие удары и верчение в контейнере прекратились, оттуда на меня
глядела пара диких угольно-черных глаз. В них читались сила и ярость их
обладателя, но также и его страх. Ничего мудреного. Утром - дома в Техасе, в
спокойном безлюдном месте. Потом аэропорт, клетка, багажное отделение
самолета. Взлет и посадка, да не один раз, а дважды. Все время вокруг темно,
бесконечные часы в полете. Опустили куда-то вниз, быстро провезли, потом
протащили по полу, - а вокруг гул толпы, - и вот теперь стоит перед ним
какой-то огромный незнакомец да еще окликает по имени.